Материалы


Пророк Великого Поста

Пророк Великого Поста

Протоиерей Александр Рябков

Скоро начнется Великий Пост. На протяжении всех его дней в храме будет каждодневно читаться книга пророка Исаии. Великий Пост ведет нас к Пасхе, а Христово Воскресение провозглашает обновление жизни, доступное нам сейчас, и должное в полной мере открыться в будущем. Что об этом будущем нам говорит пророк Исаия?

2.pngПророк Исаия по праву считается величайшим из пророков писателей Ветхого Завета. Его часто называют ветхозаветным евангелистом или даже пятым евангелистом. Дело в том, что в книге пророка Исаии впервые в Священном Писании была подробно изложена вера в пришествие Мессии, Воскресение мертвых, Всеобщий суд, создание Нового неба и Новой земли, а также вера в обоженное состояние их обитателей. Таким образом, не только учение о Личности Мессии получило широкое освещение в этой ветхозаветной библейской книге, но и эсхатологические образы, описывающие конечную судьбу мира, представлены в ней во всей полноте. Церковь с апостольских времен уделяла много внимания этой книге. В Новом Завете содержится более 40 ссылок на Книгу Исаии и более 60 прямых цитат из нее. Святые Отцы написали ряд комментариев на книгу пророка, а слова пророчеств из нее стали неотъемлемой частью христианского богослужения.

Говоря о значении книги пророка Исаии для христианской эсхатологии, митрополит Калужский и Боровский Климент приводит следующие данные: «Современная католическая библеистика особое внимание заостряет на так называемых «Апокалипсисе Исаии» (Ис 24-27) и «Малом Апокалипсисе Исаии» (Ис 34-35). Протестантские фундаменталисты настаивают, что первые тридцать девять глав книги пророка – это осуждение, а последующие двадцать семь глав – утешение, причем безо всякой эсхатологической перспективы. Совершенно иными являются православные святоотеческие суждения об этом вопросе, суммируя которые, архимандрит Феодор (Бухарев) писал, что эсхатологической является вся вторая часть книги пророка Исаии – от сороковой главы и до конца книги». Но при всем значении книги пророка для христианского вероучения, современные богословы, приступая к разбору таких эсхатологических тем, как всеобщее спасение или вечность ада обращаются преимущественно к новозаветным текстам. Но здесь мы уже переходим границы богословских дисциплин и вторгаемся в область сотериологи или учения о спасении.

Писания Исаии наполнены величественными и одновременно трагическими картинами будущего. Но на фоне военной разрухи и опустошения, которое несут орды завоевателей, выступает будущая реальность мессианских времен, когда враждебные народы воспримут еврейский монотеизм. Сион станет средоточием истиной религии для всех племен, которые сливаясь в единой молитве, откажутся от своих воинственных замыслов. Общее очертание этого пророчества данное во второй главе, с большей силой раскрывается в главе девятнадцатой, где снова речь идет о всемирной религии. Но в этом месте в единый смысл вводятся частные уточнения. Особое внимание как двум ликам тогдашнего язычества уделяется Ассирии и Египту, которые должны стать в подчиненное положение по отношению к еврейскому народу. Эти два государства и их народы должны будут объединиться вокруг жертвенника единому Богу, испрашивая у него Спасителя избавляющего их от бед. Иерусалим станет звеном, которое соединит две державы в единый союз, ни столько политический, сколько духовно-культурный.

Будет неверно видеть здесь лишь неумеренный патриотизм пророка. Боговдохновенный писатель не желал для Иерусалима могущества Ассирии или других великих империй. Протоиерей Александр Мень в своей книге Иссагогика пишет: «Пророк говорит о внутренней сущности истории и как бы делит мир на два полюса: на одном — построенные на насилии языческие царства, на другом — град спасения, идеальный Иерусалим. Бог, цель Которого дать только силу и процветание народу, мало чем отличался бы от языческих богов. Между тем Яхве — единственный Царь истории. Все земное величие царств — прах перед Его лицом. Полководцы ведут свои армии, монархи строят планы и украшают столицы, но они не могут изменить общего направления истории, определяемого Сущим».

Русский православный библеист, профессор Павел Юнгеров, полемизируя с учеными своего времени, считал, что политические потрясения, современником которых был пророк Исаия, не имели для него значения определяющего его служение. В своей книге введение в Ветхий Завет профессор Юнегоров пишет, что не может согласиться с крайне преувеличенным представлением многих исследователей о важности исторических событий для боговдохновенного автора и полагает центр деятельности и письменности величайшего пророка-евангелиста в провозглашении теократического призвания Израиля и приготовления человеческого рода к вступлению в новозаветное царство Божие.

4.pngИзвестные итальянские библеисты Энрико Гальбиати и Алессандро Пьяцца считают, что когда пророк описывает «последние времена» он вынужден был опираться на впечатления своего времени, используя их в качестве метафор. В своей книге «Трудные страницы Библии» они пишут: «Автор говорит о Сионе, как центре истинной религии в мессианскую эпоху, как будто в эту эпоху все еще должно проводиться богослужение в Иерусалимском храме. Быть может, Исайя не имел никакого основания думать иначе, не было у него и никакого озарения по этому поводу. Но когда он говорит нам, что гора Сион воздвигается на высоких горах, так что будет видна отовсюду, ясно, что он хочет перенести нас в идеальную, а не реалистическую плоскость, для которой этот географический термин «Сион» — не более чем символ: центр истинной религии». Разумеется, пророк не дает нам повода истолковать его слова в ключе грубо понятого экуменизма. Всемирное религиозное взаимопонимание по пророку выстраивается не на основе уступок и соглашательства, а на безусловном отвержении многобожия, место которого занимает вера в Саваофа.

Вместе с тем нельзя сказать, что предсказанное Исаией влияние Иерусалима никак не проявилось в истории. Католический священник и богослов Бернардо Антонини в своей книге «Экзегезис книг Ветхого Завета» излагает точку зрения, что писания Исаии раскрываются в первую очередь в истории. Он пишет: «В тот момент, когда ход событий ставит под вопрос всемогущество Ягве, Исаия должен возвестить и раскрыть божественный замысел: Ягве является Господином истории! Эта история, которую можно назвать «таинством религии Израиля», становится в устах Исаии документальным свидетельством о Боге и о божественных намерениях».

Дерзнем проследить, как тайны Божьего домостроительства, открытые пророку, отразились в истории.

После смерти Александра Македонского, Птолемей I (Сотер) царствовавший в Египте распространил свою власть на Палестину и часть Сирии. Птолемей был настроен благосклонно к евреям и обходился с ними хорошо. Он был совершенно уверен в их верности ему и предоставлял им возможность участвовать в его административных делах. Некоторые евреи занимали высокие посты при дворе и в армии. Евреям доверялись ключевые позиции в царстве Птолемея. Предание приписывает инициативу перевести Ветхий Завет на греческий язык Птолемею II Филадельфу, жившему в III веке до нашей эры. Хасмонейская династия правившая Иудеей в 152 — 37 годах до нашей эры была в союзнических отношениях с Египтом. Египетская царица Клеопатра III отстояла независимость Иудейского царства в противоборстве со своим сыном Птолемеем Латуром. Египетскими военачальниками тогда были еврейские полководцы Хилкия и Ханания.

Когда римское владычество стало общим, как для Иудеи, так и для Египта, в Александрии появился выдающийся представитель еврейского эллинизма философ Филон, ставший «предтечей» Александрийской богословской школы. В одно время с ним близ Александрии появились еврейские аскетические общины «терапевтов». В Египте они основали несколько колоний, центром которых был поселок на берегу соленого озера Мареотис. Как здесь не вспомнить слова пророка: «В тот день пять городов в земле Египетской будут говорить языком Ханаанским и клясться Господом Саваофом; один назовется городом солнца». (Ис 19. 18) Терапевтов можно назвать предшественниками египетского монашества, которое впоследствии процвело в Александрии, Фиваиде, Нитрии, пустынях Келлий и Сур.

На землях же когда-то входивших в Ассирийскую империю суждено было появиться другим государствам. Сменялись империи, но духовное влияние еврейского монотеизма там было всегда значительно. Этому способствовало и то, что еще сам Авраам вышел из Ура Халдейского. В Междуречье образовалось несколько еврейских городов-государств, которые распространяли свое влияние на другие народы. Самым заметным туземным государством, принявшим еврейское единобожие, была Адиабена.

Адиабена – страна, находящаяся в верхнем течении реки Тигр, зародившаяся во II веке до нашей эры и просуществовавшая до III века нашей эры в Северной Месопотамии. Сегодня ее площадь мы можем примерно соотнести с северо-восточной частью современного Ирака, у границ с Ираном и Турцией. Столицей её был город Арбела, современный город Эрбиль. Древний торговый путь связывал Адиабену с Эдессой, Нисибином и портами Персидского залива.

Фактически Адиабена – это бывшая Ассирия, точнее её часть, попавшая потом в вассальную зависимость от парфян.

Надо отметить, что стать миссионерами евреям было нелегко. Призывая Израиль быть «светом для всех народов», пророки не дали практических указаний относительно обращенных, но все же, попытки узаконить их состояние были сделаны еще в ветхозаветные времена. Протоиерей Александр Мень утверждает, что неофитам из царского рода Адиабены обрезание было заменено священным омовением.

Приблизительно в 30 году до нашей эры царица Адиабены Елена перешла в Иудаизм. Вторую половину своей жизни после обращения Елена провела в Иерусалиме. Во время постигшей Иудею засухи Елена на свои средства закупила для голодающих зерно в Александрии и финики на Кипре. Елена возвела ряд великолепных зданий в Иерусалиме и Лоде и пожертвовала Храму золотой светильник. Умерла царица Елена в Адиабене. Ее останки были перевезены в Иерусалим её сыном Монобазом II и похоронены в гробнице, сооруженной ею в северной части города.

Царь Монобаз II, также как и его мать украшал храм в Иерусалиме. Во время Иудейских войн с римлянами войска Адиабены принимали особо деятельное участие. Иосиф Флавий свидетельствует: «В рядах евреев наиболее отличившимися и доблестными были Монобаз и Кенедай, родственники Монобаза, царя Адиабены». Монобаз продолжал традицию своей матери, помогая иудеям в неурожайные годы. Монобаз и Елена также часто упоминается в Мишне, где их хвалят за их благочестие. В ряде талмудических источников подчеркивается щедрость этих правителей по отношению к еврейскому народу и Иерусалимскому храму.

Следующий царь Адиабены Изат II принял обрезание. Вот как об этом пишет Иосиф Флавий в своих «Иудейских Древностях»: «Узнав насколько его матери нравятся положения иудейской религии, он поспешил и сам принять эту веру, а так как не мог считать себя настоящим иудеем, пока не принял обрезания, то выразил готовность подвергнуться и этому». Иосиф Флавий пишет, что обрезанию сына первоначально воспротивилась царица Елена, боясь нерасположения народа. Обративший царскую семью еврейский купец Анания тоже выступил ярым противником обрезания престолонаследника. Только авторитетный законоучитель Элиазар из Галилеи поддержал Изата в его намерении принять обряд обрезания. К концу II века нашей эры иудаизм, по-видимому, прочно укрепился в Адиабене. Христианство, которое обычно распространялось в уже существовавших еврейских общинах, было воспринято и в Адиабене.

1.pngВсе это историческое полотно не может не возвращать нас к словам пророка Исаии: «В тот день из Египта в Ассирию будет большая дорога, и будет приходить Ассур в Египет, и Египтяне - в Ассирию; и Египтяне вместе с Ассириянами будут служить Господу». (Ис. 19. 23)

Таким образом, еврейский прозелитизм при всей своей малой напряженности заложил все-таки основы для христианства на Ближнем Востоке. Из Иерусалима апостолы вышли на проповедь, неся близким и дальним народам и странам евангельскую весть. Историк Константин Панченко в своей работе о ближневосточном христианстве под османским владычеством пишет: «И сегодня когда мы употребляем термины «Православный Восток» и «ближневосточное православие», мы имеем в виду, в географическом смысле, Египет, Большую Сирию и Восточную Анатолию, то есть территории Иерусалимского, Антиохиохийского и Александрийского патриархатов». Надо только заметить, что каноническая территория Антиохийского патриархата включает в себя и современный Ирак, тем самым наследуя древним монотеистам Адиабены. Обратимся снова к словам пророка: «В тот день Израиль будет третьим с Египтом и Ассириею; благословение будет посреди земли». (Ис. 19. 24)

Конечно всматриваясь в прошлое, мы не увидим идеального единства христиан Востока в византийский период, национальная рознь будет подталкивать к догматическим и каноническим разрывам, но египетское и сирийское монашество будут вдохновлять отшельников даже в далекой Европе. Нарушенная взаимосвязь христиан откроет легкий путь новым завоевателям, которые на долгие годы погрузят христианские Церкви в темные века мамлюкского и османского владычества. При этом христианство станет религией не только греков, но и арабов, и коптов, и айсоров. Наперекор всему, христианский Иерусалим будет светить всей христианской ойкумене. Удивительно, но свет его в эти мрачные времена пойдет намного дальше восточных пределов. В Палестине создадутся мощные грузинские и сербские монашеские общины, которые сохранят для нас многие святыни Святой Земли.

Зададимся вопросом, закономерно ли это узнавание в ветхозаветных пророчествах дня вчерашнего и нынешнего. Современный российский библеист Андрей Десницкий пишет: «Мы знаем, что тексты ветхозаветных пророческих книг уже во времена Нового Завета понимались несколько иначе, чем во времена своего произнесения, не случайно Евангелисты так свободно цитируют и пересказывают «мессианские места» Ветхого Завета, про каждое из которых сторонник библейской критики немедленно скажет: это же о совсем другом! Да, о другом, но меняется контекст, меняется аудитория, значит, может измениться и значение текста. Стоит ли отказываться от такой возможности? С точки зрения классической библейской критики, отказаться просто необходимо, только изначальный смысл, вложенный автором, имеет ценность. Российский ученый Евгений Верещагин назвал такую позицию библейской критики «отказом от учета приращения смыслов». Любой текст имеет некое изначальное значение, но по мере того, как он живет в определенной культуре, он начинает пониматься несколько по-иному, и это иное понимание может быть не менее ценно, чем изначальный смысл».

Главное не в том как нам понимать пророчества буквально или аллегорически, а в том, чтобы уметь разглядеть в них нравственный смысл, относящийся ко всем временам, странам и народам. Восприняв этот смысл, нам надо руководствоваться им как во внешней деятельности, так и во внутренней духовной жизни. Образ Иерусалима может нами восприниматься как образ христианства в современном мире, которое снова и снова говорит миру о подлинной красоте, единстве людей с Богом и друг с другом. Крупнейший современный православный богослов Оливье Клеман в своей книге «Отблески света» пишет: «Западная культура, распространяясь по всему миру, стала настолько тонкой и настолько отделенной от глубин, что уже не способна быть силой, которая захватит, преобразит мощный поток жизни. Только обновленное христианство могло бы открыть новые пути красоты».

Можно от себя добавить, что обновление христианства в христианах может произойти лишь при возвращении к глубинному смыслу Писания и к отцам, созидавшим свое богословие на нем. Великий русский богослов протоиерей Георгий Флоровский, всегда подчеркивал, что возвращение к отцам, не есть повторение прошлого или подражание ему. В своем труде «Пути русского богословия» он писал, что призыв «назад к отцам» не означает бегства от истории или отрицания настоящего и будущего, наоборот, это творческий возврат и встреча с духом отцов, стяжание ума отцов и творческое исполнение будущего. Уместно вспомнить слова пророка Исаии: «А надеющиеся на Господа обновятся в силе». (Ис 40. 30)

Новое время возрождает старых идолов, как попытка защититься от мировых потрясений на сцену выходит экзальтированное движение New Age. Место Личного Бога занимает безличный космос, в котором все сливается, а молитву заменяет медитация, размытая мистика и неопределенные духовные переживания.

Вот как пишет о значении христианства в наши дни Оливье Клеман: «Греческие и сирийские отцы настаивают на человеческом единстве в самом реалистическом смысле, единстве, без конца раздираемом ненавистью и убийством, но которое воплощенное Слово созидает вновь, полностью усваивая человечность. Христианство настаивает одновременно на величии человека и на его ничтожности, трагизме его положения, последнее измерение, духовность, которую New Age, кажется, слегка игнорирует. В глубине человека нашла пристанище смерть, порождая в нем одновременно тревогу, от которой он бежит, разменивая смерть на страхи и беспокойства, и особенно проецирует ее на своих врагов. Отсюда бесконечная значимость воскресения Христа, через которое Он вызывает из небытия все человечество и заменяет тревогу внутри нас доверием, а дыхание смерти – Святым Духом. И это дает нам право, как об этом заповедано в Евангелии, «любить врагов наших». По правде говоря, нам вообще больше не нужны враги».

5.pngЗдесь мы видим насколько существенны и важны в наше время слова прока Исаии о том, что истинно верующие в Яхве способны «перековать свои мечи на орала». На христиан возлагается служение «святого остатка», о котором говорит пророк на протяжении всей своей книги. Этот остаток невелик, но важно его качество. Он призван быть светом для всех народов. Вокруг него объединятся люди, пришедшие с севера и моря, и даже из земли Синим, в которой экзегеты видят образ Дальнего Востока. (Ис. 49. 12)

Оливье Клеман продолжает: «Онтологическое единство Адама, воссозданное Христом, последним Адамом, оно одновременно и откровение «единства» - вот почему христианство «новой эпохи» будет призвано объединить два духовных полушария планеты: архаичное, азиатское полушарие, как и New Age, настаивающее на единстве, и полушарие семитическое, библейское и кораническое, ставящее акцент на инаковости».

Говоря о «христианстве новой эпохи» надо иметь в виду не усредненный синкретизм, а обращение к учению об обожении, как единственно сочетающему в себе акценты «единства и инаковости». Освобождение от западной схоластики, которое с начала ХХ века переживает и русское православие, привлекает внимание к восточной традиции христиан всего мира. Американский богослов Вели-Матти Керккеинен, доцент Фуллеровской богословской семинарии в Калифорнии, в своей статье «Учение об обожении и его экуменический потенциал» излагает мысли о том, что встреча с восточной традицией и присущей ей идеей обожения помогает протестантским богословам прояснить основные моменты христианского вероучения, спорные с точек зрения разных традиций.

Епископ Каллист Уэр в своей статье «Смеем ли мы надеяться на спасение всех?» пишет: «Если мы надеемся своей проповедью христианской веры, хоть сколько-нибудь серьезно повлиять на других, нам нужна не отрицательная, а положительная стратегия. Не лучше ли вместо жутких угроз попытаться пробудить в людях удивление Божьим миром и способность любить». Архиепископ Николай Касаткин просветитель Японии, говоря о гневных обличениях Исаии, Иеремии и других пророков, замечал, что они их всегда завершали утешениями. Он писал горячему полемисту начала ХХ века архиепископу Никону Рождественскому: «Пусть каждое прочтение пророческих слов сопровождается не печалью и унынием, а бодростью и решимостью при Божией помощи исправиться, обновиться, выйти на свет Божий».

Как в далеком прошлом пророк Исаия надеялся на объединения двух антагонистов Египта и Сирии через Иерусалим, так и сегодня православная богословская мысль опираясь на Священное Писание и Святых Отцов, смеет надеяться достичь взаимопонимания культур, через свое христианское свидетельство.

http://solunskij.ru/?page=column&ib=122



Назад в раздел
© 2010-2024 Храм Успения Пресвятой Богородицы      Малоохтинский пр.52, телефон: +7 (812) 528-11-50
Сайт работает на 1С-Битрикс