Материалы


Кукла как модель поведения

Кукла, как модель поведения


f-1325596778-848

Игрушка является неподвижной точкой, капитанским мостиком, откуда дитя начинает познавать мир. Она своя, родная, “покусанная”, прижатая к сердцу, ей можно доверять, она не изменит свой облик, она не оставит в беде, игрушка лежит как бы на границе этих двух противоречивых модусов восприятия жизни. Она принадлежит больше душевному космосу ребенка, чем внешней нейтральной действительности. Отсюда становится понятным, почему маленькие дети подчас так драматически переживают потерю или поломку своей любимой куклы.

“Зайку бросила хозяйка,
Под дождем остался зайка.
Со скамейки слезть не смог,
Весь до ниточки промок”.

Не плюшевый зайчик остался под дождем, а сама девочка Маша, “до ниточки” души промокшая, была брошена на скамейке. Ребенок до отрочества, когда вступают в силу умные (логосные) силы души (не путать с интеллектуальными), не знает вещей самих по себе.

Окружающий его мир сильно психологизирован и символичен. Он является как бы развернутой во внешнем бытии внутренней душой ребенка. Сам же глазастый маленький субъект находится в напряженном диалогизированном состоянии. Мир, как изнанка сердца, и душа, как отражение и усвоение образов мироздания. Все, что живет, цветет, движется, мычит, плачет и радуется в мире, проецируется в душу; с этим полиобразом устанавливаются какие-то таинственные, нерациональные, символические, “волшебные” связи.

Вот игрушечный паучок, но он только представляется маленьким, а на самом деле, как только уходят взрослые, он становится огромным и может утащить мальчика под кровать, в самый темный угол; вот папины ботинки, когда папа спит, они наскрипывают песенки пройденных дорог; а плюшевый мишка помнит все мои обиды и плачет вместе со мной. Игрушкой, рычагом приложения душевных сил к миру может быть любая вещь, природное или психическое явление. Даже сам ребенок может стать на время “игрушкой”: самолетом, деревом, слоном, молнией, рыбой или утюгом. Само время и пространство вокруг ребенка могут явиться для него объектом игровых опытов. Таким образом, игрушка становится для ребенка его “защитным”, вторым “я”. Через нее он включается и проживает мир всем своим маленьким умно-сердечным существом. Возможно, на некотором этапе развития весь круг бытия может стать для ребенка Единой Прекрасной Игрушкой.

В игровой комнате на столике лежит кукла Барби и дымковская барыня. Это два непересекающихся мира, два совершенно обособленных друг от друга состояния души: гордость и смирение, праздность и праздничность. Вот девочка взяла в руки красотку, и весь мир для нее становится жизненной сферой “высокой моды”, миром барби-куколки. И мамина прическа, и папин автомобиль, и дом, и снежинки за окном, и соседская собака – все, весь мир освещается, проживается, созерцается через аутичный взгляд Барби.

Но вот оставлена дорогая кукла, и девочка любуется дымковской горожанкой, и уходит образ барбианского мира: сердце погружается в иную, пасхально-материальную икону бытия; мальчик сжимает в руке пистолет, и на земле рождается охотник: кругом таинственный лес и где-нибудь под кустом, у знакомой песочницы, притаился черный леопард, сверкая стальными клыками.

Поэтому ящик игрушек для ребенка – это потенциальные миры, к которым он приобщается. И чем больше “миров” у него будет, но только духовно крепких и чистых, не деформированных коммерческим расчетом, не стандартизированных духом времени, тем более объемно, многопланово, творчески и, можно сказать, не антропоморфно, ребенок будет постигать мир.

Видимая картина мира всегда нормализована, “буферизирована” работой нашего сознания. Мы очеловечиваем все, что видим и постигаем; и детям своим втолковываем подобное видение мира; приучаем их к Авторитету Очевидностей и в этом очеловечивании всех феноменов и вещей не даем Реальности проявить себя в животворящей первооснове. Это утверждение не ново, например, одной из первых задач древнегреческой философии было обесчеловечивание Бытия; стремление увидеть мир таким, какой он есть на самом деле.

ed0c68

“Умозрение, которое исповедовали греки, пыталось выявить импликации сознания и разложить вещи на элементы… Поэтому, скажем, увидеть…воду – не означает увидеть конкретную воду, которая существует рядом с другими вещами и является объектом, у которого есть названия и которому приданы наши размерности восприятия и сознания. Нужно увидеть воду – как стихию. Стихию, в которой будут существовать предметы определенного рода, которые лишь потом будут называться предметами… о чем говорит Демокрит: Что мы знаем о мире в целом? Все, что мы знаем, есть человек – только человек. Согласитесь, то, что вкладывает Демокрит в эту мысль, есть содержание и продукты несвободного, “слишком человеческого”, как сказал бы Ницше, мышления” (М. Мамардашвили. Лекции по античной философии,).

С помощью игрушки ребенку, впрочем, не только ему, но и взрослому, могут открыться неочевидные состояния и законы мира. Вспомните прозрения Лобачевского, открытие периодической химической системы, атомной энергии, изобретение радио Поповым и т.д.

Вспоминаются слова замечательного православного философа Симеона Франка, сказанные им о смысле детских игр: “Зачем вообще ребенку воображать себя лошадью, разбойником, солдатом? Почему он не удовлетворяется тем, что он есть “на самом деле”?… Большинство теорий игры и искусства сознательно или бессознательно пытаются дать ответ именно на такую постановку вопроса. Но именно такая постановка в корне ложна. Ребенок, “воображающий” себя разбойником, солдатом или лошадью и “изображающий” из себя эти существа, в действительности более прав, чем его родители или ученые психологи, видящие в нем только маленькое, беспомощное существо, живущее в детской. Ибо под этой внешней действительностью таится потенциальный запас сил и реальностей, не вмещающихся во внешнепредметную реальность его жизни. В этом маленьком существе действительно живут силы и стремления и разбойника, и солдата, и даже лошади; оно фактически есть нечто неизмеримо большее, чем оно кажется постороннему наблюдателю, и потому оно неизбежно не может удовлетвориться ограниченным местом и значением, которое ему отведено во внешнепредметном мире” (С. Франк. Человек и реальность) .

Другими словами, ребенку тесно не только в границах своей детской и двора, но всего мира. Потенциальные силы его души тяготеют к бесконечности. Да, они и на самом деле являются таковыми. “Будьте совершенны, как Отец ваш небесный” (Мф. 5, 48). Пусть дитя играет во что угодно, ибо через этот символизм он приобщается к Абсолютной стороне бытия. Апостол Павел говорит, что в конечных судьбах вселенной “будет Бог все во всем”(1 Кор.15,28). Так и ребенок (по “образу Божию”) проживая разные состояния материи (играя в дождик, облако, камень), ощущая себя животным, птицей, рыбой, деревом, некоторым образом являет именно эту возможность быть “всем во всем”. И игрушка, как инструмент игры, несомненно, может ему помогать в этом или, напротив, замыкать на себе, мешая прочувствовать сверхреальные области бытия.

Имеет смысл сказать несколько слов о современной фабричной игрушке. Условно ее можно разбить на три группы.

1. Некрофильная игрушка.

Это не “бесовская”, а нецветущая, неплодоносящая, вымороченная, технократическая игрушка. К ней относятся трансформеры, динозавры, монстры из фильмов ужасов, всевозможные кровавые маски, “навороченные” сияющие машинные агрегаты (не просто машинки железные или деревянные на четырех колесиках, которые нужно тянуть за веревочку) с радиоуправлением, разнородные вопилки и мигалки, космические автоматы, плюшевые зверьки, начиненные электроникой, пластиковые копии современного оружия.

2. Виртуальная игрушка.

Сюда входят тамогочи, тетрисы, компьютерные игры, в общем, все, что связано с электронной виртуальной сферой.

3. Рекламно-идеальная или псевдобожественная игрушка.

В этот вид вписываются широкоплечие супермены с девичьей талией, куколки подобные Барби, наборы мебели, ванной комнаты, парикмахерской, магазинчика и т.д.

Мы сейчас не будем отдельно разбирать, что значит для ребенка включение в свой телесно-душевный опыт образов современных игрушек, поговорим об этом позже. Заметим следующее: так как игрушка – часть культуры, то она воспитывает в детях такие же феномены душевно-духовной жизни, как и современная постмодернистическая культура во взрослых членах общества. До последнего времени делом художества было создание позитивной субреальности, при помощи которой человек расширял познание о самом себе, мог более глубоко осмыслить свое место в мире, найти взаимосвязи вещей, испытать нравственное утешение и многое другое.

Постмодернистическая культура способствует совсем иным задачам. Она очарована творением виртуальной компилятивной действительности, способной заменить и объявить призраком, майей, первую сущностную реальность, вызванную к жизни Богом. Так современное искусство уводит человека в восточные пантеистические религии, ибо в них жизнь “с облаками и гнездами” называется иллюзией, а грядущая иллюзия - растворение всего сущего в Абсолюте - именуется жизнью. И это не просто отрицание мира, а прежде всего исключение из него самого человека, потому что человек и есть душа и плоть космоса. Отвергая этот мир, убегая из его пределов в технократическую, виртуальную, рекламно-идеальную действительность, человек, конечно же, в первую очередь бежит от самого себя. Ему скучно наедине с “собой любимым”. Удаляясь на периферию жизни от своего духовного центра, он перестает слышать глас Божий в “веянии тихого ветра” (3 Царств. 19,12) и окружает душу элементами псевдобожественной культурно-технической стихии. “Будете как боги”, вспоминает гражданин мира и покупает в супермаркете очередной телевизор с плоским экраном или пылесос с компьютерным управлением. Как ни разнообразны современные игровые средства, в их основе лежит единая печать постмодернистической культуры. Может быть, покажется странным, но безобразный ящер и очаровательная куколка Барби “созданы друг для друга”, сопряжены в единокровную семью поработителей души ребенка. Но об этом мы скажем подробнее позже, а сейчас нам хочется вернуться к философии игрушки.

Существуют две основные антропологические модели: закрытая и открытая. Закрытая антропология это то, о чем говорил Будда: “ Не ищите меры ни в чем, кроме как в самих себе: сами светите себе, не опирайтесь ни на что, кроме как на самих себя”. Тут человек понимается как самодостаточная монада; все, что есть во мне – МОЕ, вне меня нет ничего такого, что бы я не находил в себе, в том числе и Абсолютное Бытие. У каждого “своя свадьба”. Кстати, именно отсюда проистекает увлечение уринотерапией и даже фекалотерапией по методу доктора Катковского.

Открытая же модель – православная. Она утверждает, что исток, корень, точка приложения его бытия к миру, находится не в нем самом, а в Первообразе, в Троичном Боге и, что только не просто во взаимодействии, а в со-жизни с Ним человек может стать человеком. В человеческой душе на пороге третьего тысячелетия как будто произошло короткое замыкание. Она все коротит, искрит, накаляется “до красна”, не имея возможности выйти за собственные пределы, словно утратила “дар свыше”, способность к самопожертвованию. К чему приводит такое состояние? Человек отвергает высшее сокровище, лежащее вне его, но, будучи существом, созданным выступать за свои пределы в вечность, не может жить только своими потенциями и начинает жадно поглощать все, с чем соприкасается в жизни. Информационная перенасыщенность, на которую пеняют сегодняшние социологи и психологи, есть результат метафизического голода человеческого сердца.

Людское накопительство сегодня простирается не только на вещи и деньги. Оно входит в область знаний, культурных свершений, религиозных верований. Увлечение современного человека синтезом всех религий, также является следствием этой лихорадочной душевной жадности. Человек отождествляет себя с тварными феноменами и в этом заблуждении окончательно теряет свою личностную неповторимость. “ Такой человек не верит в свою способность к творчеству и поэтому вынужден целиком полагаться на внешний мир для осуществления своих духовных и душевных потребностей…если вещи, которыми мы обладаем, есть подтверждение и осуществление нашего “я”, то приобретение и накопление их замещает функцию любви и функцию творчества” (О. Николаева. Современная культура и Православие).

0_ea85_b842bbf2_XL

В Британии провели исследование, результаты которого недавно были опубликованы на сайте dreamtown.co.uk. Оказалось, что средний британский ребенок к десяти годам владеет коллекцией из 238 игрушек на сумму около 7 тысяч евро. Но постоянно при этом он играет лишь с 12 экземплярами своей коллекции, стоимость которых не превышает 330 евро. Вот и получается, что дети используют по назначению лишь 5 процентов своих игрушек.

Одинокий и неспособный к высоким озареньям души гомункул, из исторической колбы 20 века, бежит от Правды о себе и в экзистенциональном страхе становится способен только потреблять и воспринимать то, что ему мир дает. Думается, что словечко «пользователь», которым нарекают владельца домашнего компьютера, совершенно точно подходит для обозначения душевного состояния современных неверующих людей. Отсюда же, конечно, и выражение “современное общество потребителей”, не общество любви и свободы, а союз обладателей вещей. И это тяжкое духовное поражение касается не только взрослых, но и детей.

Один пример. Помните, в детстве, мы все собирали марки, фантики, пробки от духов, открытки, что кому нравилось. Эта игра не зависела от социального положения родителей, от того, сколько у них денег. Главное было - твое умение и сноровка выделить нужный объект в мире, на остановке, под скамейкой, в сквере, около песочницы, захватить его и приложить к своей коллекции или обменять на такой, какого у тебя еще нет. Теперь иначе. Сегодня все дело заключается в том, чтобы умело выпросить денег у родителей и купить в киоске нужный набор наклеек. Несомненно, и в этом собирательстве есть положительный элемент (дети, пусть в такой форме, но учатся общению); но, если раньше цель собирания была в радости обладания множеством красивых картинок и разделением этой радости с другом, то теперь цель игры, скажем, коллекционирование наклеек футболистов, лежит за ее пределами. Цель не в том, чтобы собрать как можно больше фотографий спортсменов, а собрать одним из первых, чтобы получить подарок. “Приз в студию!” – это еще одна из основных установок сознания человека “последних времен”.

Современная культура не помогает преодолевать это пошлое, потребительско-призовое состояние души, а напротив, закрепляет его, рефлектирует в нем и доводит “пользователя” до полнейшего духовного изнеможения. “По сути, постмодернизм и есть реализация этой жажды обладания: то, что было произведено в культуре другими поэтами, прозаиками, драматургами, художниками и музыкантами, раздирается на цитаты и присваивается всеядными “текстами”. Творчество подменяется конструированием” (О. Николаева. Современная культура и Православие). Поэтому, как ни удивительно, но культура, отнимающая у мира статус подлинной реальности, сама становится иллюзорной, а люди ее “потребляющие” заложниками Прозрачного Небытия.

Духовный смысл современной игрушки

Современная игрушка порождает и воспитывает в ребенке такие же душевные свойства, как и постмодернистическое художество: нетрезвость ума, расслабленность воли, и потребительство чувств. Это в частности. А в общем, она уводит ребенка от отношения к миру как к Божьему Дару и замыкает его на нетворческих себялюбивых состояниях. Давайте рассмотрим все три типа коммерческих игрушек подробнее.

1. Какие качества утверждает в ребенке некрофильная игрушка?

На внешнем уровне провоцируется агрессивно-хаотичное поведение, основой которого является тайный страх перед окружающей жизнью. “Вот зубастый тираннозавр! А я его не боюсь! - кричит все существо небольшого человека, - Захочу и оторву ему голову или, вообще, заброшу под диван, пусть лежит там, в пыльной темноте!” Яркие апельсиновые цвета привлекают взор сегодняшних детей. Древние ящеры, туповатые киборги и подземные монстры пленяют их воображение.

“Эх, мальчики, мальчики, знали бы вы, что через эти манящие своим ужасом образы, подспудным смертельным страхом наполняются ваши сердца; что, сливаясь в одно, сквозь рыкающую морду звероящера или несокрушимую маску киборга, взирают на вас неподвижные очи гоголевского Вия!” (из повести «Марфа» А. Кононова). “А вот бронированный джип, - продолжает кричать душа ребенка, - я промчусь на нем между всеми мертвецами и утопленниками, унесусь по счастливой дороге от всех скорбей и тревог этого мира! Вперед! Я останусь живой, мама!”

418279_355693027783202_155435907808916_1307096_1235254797_n

Эти игрушки не имеют реальных подобий во внешнепредметной сфере жизни. Их псевдоиконность укоренена в более глубоких “поднебесных” (Еф. 6,12) структурах. Некрофильная игрушка является символом инфернальных дифференцированных образов, “сиречь бесов”. Смертоносное зло завораживает душу ребенка, впитывает в себя, лишая нежности, искренности, умной ясности и открытости перед “талантом” Бытия. Такой ребенок не повторит вслед за А. Блоком:

“О, я хочу безумно жить!
Всё Сущее - увековечить,
Несбывшееся – воплотить,
Безличное – вочеловечить!”

Некроигрушка идейно, внутренне, больше всего соотносится с богами индуистского пантеона: Кали, изображаемую с трупным синим лицом “с оскаленными клыками, свешивающимся изо рта кровавым языком, с ожерельем черепов на шее” и Шивой, которого представляют с красным ликом, перекошенным от гнева. «Как Шива почитается в форме лингама (фаллоса), так объектом поклонения дэви (Кали) служит ее символ йони (женские гениталии). Он есть почти во всех святилищах ее культа. Именно культ Богини-Кали лежит в основе тантризма (т.е. откровенного демонизма - ред.)». Знаете, откуда этот текст? Из «Энциклопедии для детей. Религии мира». Очень символично!

Духослужение этим языческим персонажам, кроме прямого признания власти над миром “духов злобы поднебесной”, можно с достаточной основательностью определить как религиозный культ поклонения вещественно-производительным силам, которые не знают ни любви, ни свободы, ни человека. Шива танцует (играет) и в ненависти производит миры; Кали мчится на льве, с кровавым мечом, не знающая милости и сострадания. Слепое неистовство космических сил, мятежный вихрь фаллических энергий и бедный растерянный человек, жаждущий приобщиться к этому всепоглощающему суррогату божественной силы, в надежде на жизнь, полную смысла и счастья, но, увы, тщетную! Вот духовная суть не только образов языческих богов индуизма, но и некрофильских фабричных поделок.

2. Как влияет на ребенка виртуальная игрушка?

Она похищает у него живое сердце и созерцательный ум, пленяя не только душу, но и дух, плоским искусственным мирком. Ребенок, много времени отдающий этому типу игрушки, становится малоспособным к глубоким движениям чувств: любви, жертвенности, прощению, радости, терпению. Его душевные силы начинают высыхать и плесневеть, как ржаной каравай в пластиковой хлебнице.

“Воображение, эта важнейшая часть нашей души, источник творчества, дерзновений, развивается при чтении книг и … придает ему жизненность и радость бытия. В телепередачах о виртуальной игрушке к нашему воображению не обращаются, оно попросту не нужно. Все готово, все сделано, человеку остается только смотреть и поглощать образы и формы, созданные чужим и зачастую чуждым нам воображением. Это и есть психологическое насилие над нашей душой и подавление ее творческой силы. Таким образом, с помощью телевидения (виртуальной игрушки – ред.) нас воспитывают очень тонко материалистами, которые смотрят на вещи по естественному животному свойству вообще смотреть, без участия в этом процессе духовного взора (в виртуальной игре без приложения духовных сил – ред.), которым видит душа (Архимандрит Рафаил).

“Современные дети сегодня эмоционально притуплены. И поэтому им не страшно смотреть фильмы ужасов… Эмоциональность в конечном итоге насыщается, тупеет… далее наступает апатия, ибо для того, чтобы реально действовать, требуется прийти к Триаде совести, которую составляют: Совесть, Душевные Силы и Способности” (Анатолий Гармаев “Обрести себя”).

Все, что сказано выше о телевизионных программах, можно возвести в кубическую степень и отнести к виртуальной игрушке, ибо при взаимодействии с ней включаются все силы человеческого естества. Но это отрицательное влияние только на душевном плане. На духовном уровне виртуальная игровая среда вплотную соприкасается с пантеистическими религиозными состояниями. Это не преувеличение.

А.М.Орлов, ведущий исследователь Аниматографи- ческого центра ““Пилот”, преподаватель эстетики анимации в Российском кинолицее, главный специалист Колледжа Информационных технологий ЭЛЬНУР, в книге “Духи компьютерной анимации. Мир электронных образов и уровни сознания” делится следующими размышлениями:

“Картина мира, создаваемая на компьютере, подчиняется не столько психологическим законам, сколько законам математическим и физическим, - законам равнодушных к жизненным проявлениям живых существ. Это объективированный мир, из которого почти полностью исключена информация о субъекте, как наблюдателе и участнике, о субъекте, как части этого мира (вспомните наши слова о “призрачности” современной культуры – ред.). Пониженный градус эмоциональности, отсутствие в них привычных в игровом кино аффективных всплесков, исчезновение монтажных склеек, широкое использование приемов длительного панорамного наезда/отъезда привело к появлению особого качества гипнотической непрерывной экранной реальности, требующей скорее созерцательности, чем активного отслеживания действий.

Например, в фильме, “Дзен-3 Дао-2” Джона Чэдвика (США, 1992) этот замедленный гипнотизм используется вполне сознательно: фильм завершается титром “A digital meditation” - “цифровая медитация”, свидетельствующим о том, что в данном случае оцифрованные образы используются для медитативного воздействия на зрителя (стр.12) … Компьютерная “анимация изображает уже не столько внешние формы объектов, сколько образы (идеи) дающие представление о бытии такого сгустка сознания, способного к любым трансформациям и постоянно отсылающего к своей “зеркальной природе” (стр. 19) ...И с этой точки зрения этот удивительный мир (компьютерных образов) есть не нечто новое, присущее сознанию и культуре человечества конца 20 века, но возврат к опыту духовных (языческо-пантеистических) практик, существующих уже тысячелетия, и визуализация – пусть и бессознательная, этого опыта.

Вряд ли случайно Йоихиро Кавагучи много времени отдает особому хобби: подводному плаванию. Взвешенность тела в водной среде, как известно, может способствовать достижению высших медитативных состояний…Разумеется, чтобы создавать фильмы (игрушки, игры и т. д.) такого рода, вовсе не обязательно заниматься психотренингом или медитацией. Художник (надо сделать уточнение, постмодернистической направленности – ред.) в моменты творческих озарений способен интуитивно достигать тех же состояний, которые сознательно практикует йог, маг или шаман” (с.27).

“Мир компьютерных игр… имеет более глубокие связи с “магическим” мироощущением, чем внешнее воспроизведение астральных дуэлей. Условность гибели персонажей вводит мотив его принципиальной неуничтожимости. Парадоксальным, но вполне понятным – и совершенно в духе учения о реинкарнации - звучит такой жаргон хакеров: “чтобы сюда прийти, я две жизни потратил”. Видеоигры – это не просто мир без смерти. Это мир реинкарнаций” (с. 32).

А теперь приведем самую значительную по смыслу цитату: “КОМПЬЮТЕРНЫЕ ОБРАЗЫ В СВОЕЙ НАИБОЛЕЕ ЗНАЧИМОЙ ЧАСТИ МОДЕЛИРУЮТ НЕ ФЕНОМЕНЫ ЗЕМНОЙ ПРИРОДЫ, НО БОЛЕЕ ТОНКИЕ СЛОИ МИРОЗДАНИЯ С ИНЫМ УРОВНЕМ ЭМОЦИОНАЛЬНОСТИ, ИНЫМИ ЗАКОНАМИ БЫТИЯ ТОНКИХ ТЕЛ, ИНЫМИ СВОЙСТВАМИ. ЭТОТ МИР …ПРИЗЫВАЕТ НАС СТАТЬ ДРУГИМИ И ПРЕДЛАГАЕТ АДХАРУ ИЛИ ОПОРУ ДЛЯ ВНУТРЕННЕГО РАЗВИТИЯ” (с. 28).

Цитат достаточно, сделаем основной вывод. А.М. Орлов, специалист в области компьютерных анимационных технологий, считает, что виртуальная игровая среда:

1. Гипнотически воздействует на зрителя и провоцирует медитативное восприятие мира.

2. Есть возврат к “духовному опыту” языческо-пантеистических религиозных упражнений, “которые сознательно практикуют йог, маг или шаман”.

3. Оформляет этот мистический неправославный опыт в ярких образах.

4. Связана с “магическим” отношением к миру.

5. Моделируя тонкие структуры мироздания с иными законами, служит опорой для внутреннего восхождения по духовной лестнице.

У нас нет достаточного места, чтобы толково обсудить данные положения. Они требуют к себе самого внимательного отношения и осмысления со стороны православных ученых. Статейкой здесь не обойдешься. Но все же необходимо сказать, что даже для новичка в Православии этих пунктов будет довольно, чтобы определить мир компьютерных симулякров как лишенного духовного трезвения и исполненного “метафизического аутизма” (О. Николаева). Все вышеперечисленные особенности виртуальной сферы ведут не к видению Фаворского света и опыту православного молитвенного рассмотрения мира, а к постижению ложных духовных созерцаний в пределах тварных фотонных стихий, признаваемых по гордыне Абсолютным Светом. Приведем отрывок из романа немецкого классика Г. Гессе “Сиддхарта”. В нем описывается самадхи (якобы просветленное состояние) человека. Гессе не выдумал его, а создал на основе многочисленных свидетельств индуистских подвижников.

“Он увидел перед собой… множество лиц, катящийся поток из сотен, тысяч лиц. Все они проходили и исчезали, и в то же время, казалось, существовали одновременно, все непрерывно менялись и возобновлялись... Все эти образы и лица то находились в покое, то текли, рождали друг друга, плыли куда-то и сливались вместе, а над всем этим потоком постоянно лежало что-то тонкое, бесплотное, и все-таки имеющее субстанцию…”

С точки зрения православия это просветленное состояние, есть не что иное, как тот “свет”, о котором Спаситель сказал, что он “тьма”. “Итак, смотри: свет, который в тебе, не есть ли тьма?” (Лк. 11,35) Что может быть трагичнее блаженства аскета, принявшего тварные инфернальные структуры за проявление Вечного Бытия? Из атеизма возможен выход к подлинной духовной реальности. Прельщенное состояние практически лишает самообманутого этой надежды.

Итак, виртуальный космос травмирует психику ребенка гипнотическими компьютерными образами и в конечном итоге является прямым путем к духовной прелести. Ребенок, часами взаимодействующий с электронными образами и игрушками, становится малоспособен к понуждению своей воли не только к Добру, но вообще к какой-либо серьезной психической деятельности. Он не в силах собрать ум на молитве, не может пребывать в сокровенной тишине своего сердца. Вся душа его немеет и трясется на кончике хвоста компьютерной мышки среди математических алгоритмов и “магической” графики.

wp_chandrasoutrage

Напоследок следует сделать одно замечание. Быть противником электронных машин просто глупо. Они вошли в нашу жизнь, и помогают человеку в различных трудовых и культурных сферах. Но согласие на все возрастающее влияние тотальных виртуальных игрушек на душу ребенка следует считать отступлением от правды.

3. Как воздействует на ребенка рекламно-идеальная игрушка?

Присмотритесь повнимательнее к этим игрушкам. Они не просто красочные, они блестящие, лакированные, с какими-то космическими совершенными телесными формами. Таких в жизни не встретишь. В них воплощается нечеловеческая гиперреальность. И где-то далеко-далеко, через рекламные интересы фабричных корпораций и заданность идеалов мира “высокой моды” я чувствую в суперобразах этих игрушек смертельную тоску человека по “звукам чистым и молитвам” (А. Пушкин), по Тихой Вечности.

foto3hcool_and_funny_pics_on_funlol_dot_ru_51

И вновь, как бы ни казались читателю навязчивыми подобные утверждения, решимся сказать, что игрушки данного типа возводят душу ребенка к пограничной идеальной области бытия. Эти овеществленные игрушечные симулякры есть не что иное, как иконы рекламной “призрачной” жизни; те, прообразы, на которые будут опираться выросшие дети в своих земных и небесных устремлениях. Никогда у русских девочек, даже после изощренных шейпинговых и диетических пыток, талия не скукожится до размеров нитяной катушки; не сохранить им свои ручки такими тонкими, как искусственные цветочки в условиях “рыночной экономики”; не набегаться с сетками по продовольственным магазинам в лакированных туфельках. А наши мальчики? Многие ли из них станут “крутыми парнями” с горой мышц? Смогут ли они в горестях жизни остаться такими же прекрасными и невозмутимыми, как лица кукольных суперменов?

А вокруг наших детей, как пустынный вихрь, крутятся идеальные миры фешенебельных кукольных домиков, салоны парикмахерских, журналы мод для игрушечных девочек, спальные и мебельные гарнитуры, ревут моторами китайские “навороченные” джипы, превращаются в космолеты роботизированные человечки, трещат лазерные пистолеты и инопланетные бластеры и т. д. И, разворачиваясь, этот вещественный-игрушечный вихрь вырастает до уровня “Великой Иконы Двунадесятых Праздников” под названием “Призрачное Существование”. Вряд ли удастся юным почитателям данного праздничного круга воплотить его до конца в своей жизни; исполнить полноту обладания всеми рекламно-идеальными вещами.

«Позвольте, - скажут, - а как же сказки? Вы забыли? Ковер-самолет, шапка- невидимка, сапоги-скороходы, скатерть-самобранка. Этих вещей тоже никогда не будет у наших ребят!” Ответить на это возражение не только нужно, но ответ на него поможет нам лучше понять отрицательное воздействие разбираемого типа игрушки. Однажды в православной гимназии учитель проводил первый урок по русским народным сказкам. Перед чтением сказки он спросил:

- Ребята, а есть на свете сапоги - скороходы?

Дети дружно ответили:

- Есть!

- А вы когда-нибудь их видели?

- Нет!

- А шапка - невидимка существует?

- Да!

- Вы когда – нибудь ее видели?

- Нет!

- А скатерть-самобранка имеется?

- Имеется!

- А кто-нибудь из вас ею пользовался?

- Нет!

- Как же это так получается, все есть, а никто ничего не видел?

Дети смущенно ответили, что они не знают. Тогда учитель рассказал им, что действительно все волшебные вещи существуют, но только иначе, в других образах, чем в сказках.

1216798350_01

Все эти чудесные предметы, по слову замечательного философа А.Ф. Лосева, “есть жажда человеком абсолютного бытия, выраженного в абсолютной сверхъестественной мощи…то или иное проявление какого либо знания, силы, способности, мыслимой в аспекте своего абсолютного самоутверждения”. К этим точным словам добавим, что “жажда абсолютного бытия” была напоена “живой водой” Евхаристии, Христовым Причастием. И в житиях святых мы встречаем множество событий внешне (только внешне) схожих со сказочными феноменами.

Например, в житии преп. Иоанникия находим свидетельство, что он по дару Божьему мог становиться невидимым для приходящих в собственной келье; в святом повествовании о преп. Амвросии Оптинском имеется факт его чудесного присутствия за сотни километров от домика, дальше порога которого он не удалялся; множество историй о чудесном умножении съестных запасов мы встречаем не только в Священном Писании (пророк Илия в Сарепте Сидонской, насыщение Христом пяти тысяч человек пятью хлебами и двумя рыбами и др.), но и в рассказах из жизни монастырей (Киево-Печерского, Троице-Сергиевой Лавры и т. д.).

Любой волшебный предмет имеет свою аналогию в житийной литературе. Мне думается, по этой теме можно написать самостоятельную интересную работу. А мы вернемся к нашему непростому вопросу. Итак, в чем разница? Почему примеривать к земным вещам сказочные образы благодатно, а использовать в игре рекламно-идеальную игрушку вредно? Причина довольно проста. Ребенок, применяя сказочные атрибуты, знает – в жизни они никогда не встретятся. Сказка - “ложь” и она не скрывает этого - “по усам текло, а в рот не попало”. Играя в сказку дитя, утоляет на душевном уровне “жажду абсолютного бытия”.

Совсем иное дело игрушечные рекламные образы. В их создании принимали участие психологи, социологи, ученые, специально нанятые фирмами-производителями. Чего они желают? Прибыли. Как ее получить? Нужно дать маленькому существу за небольшие деньги возможность побыть в гиперреальности: суперменом, фотомоделью, биороботом и т.д. Потом, когда он станет взрослым и откроет банковский счет, у фирмы появится новый потенциальный покупатель, который уже за большие деньги начнет осуществлять навязанные в детстве рекламные идеалы.

Утверждаются явные связи: чем больше у тебя, милое дитя, таких прекрасных игрушек, тем вероятней у тебя в будущем появится возможность действительно воплотить “свою мечту в жизнь”. Сегодня у тебя игрушечный лимузинчик, а завтра войдет в твою жизнь настоящая фантастическая машина и твое сердце согреет еще один вещественный лучик. Корпорации правильно рассчитывают: чем больше у человека в детстве будет игрушек, тем значительней будет количество приобретаемых им вещей во взрослом состоянии. А чем большим количеством вещей он станет обладателем, тем легче будет манипулировать его психикой, то есть “выкачивать деньги” в свою пользу. Трудно поверить в наивность фирм-производителей. Они “знают, что делают” (Лк. “23, 34). Разработчики игровых средств, в расчете на максимальную коммерческую прибыль, специально наделяют образ игрушки внешними подобиями божественных качеств.

Что же случится, когда ребенок вырастет и “положит душу свою” за приближение к искусственно созданному идеалу “Призрачной Жизни”? По истечении некоторого времени, в зависимости от душевных сил и социального статуса, человек ощутит, и, скорее всего на неосознанном уровне, что “Праздник Праздников” - Полнота Обладания Всеми Вещами Мира - недостижим.

Возможно даже, человек никогда не найдет сил себе в этом признаться и, как испорченный спутник, будет вращаться до конца дней по раз выбранной жизненно-рекламной орбите. К чему это приведет? К утрате бытийных целей, к неадекватным невротическим реакциям на самые безболезненные события, к частым депрессивным срывам, к суицидальным состояниям в ответ на конфликтные ситуации. Где-то там, в глубине сердца будет всегда копошиться темненькая мыслишка: “У куколки вон какие были плечики! А у меня что? Мальчишкой, вон какая была у меня “мерседесина”, а что теперь?” Реальная действительность приобретает черты выхолощенного мира заказной партийной литературы, где вместо людей - схемы, интегрированные в машину для создания “светлого будущего”, где все пошло и скучно и “некуда силы девать” (А. Блок).

“Барби! – моя любовь!” - корпорации психологически точно рассчитали, дав имя своему изделию. Ибо только через имя один человек соотносит себя с другим, входит с ним в социальный контакт, и плотно взаимодействует; через имя устанавливаются глубочайшие, личностные связи. “Что в имени тебе моем?” Да, все! Непостижимое ядро человеческой сущности (ипостась) описывается именем. У куклы Барби нет этого личностного центра. Его не может полностью замещать и сознание ребенка, ибо данная кукла слишком индивидуальна.

ken-iz-nyu-jorka-obozval-ukrainskuyu-barbi-deshevoj-poddelkoj-i-sravnil-s-transvestitom_44176_2

38 -летняя Барби Бенетт

Дитя может восхищаться ею, мысленно примеривать на себя ее наряды, туфельки, чувства ее крохотного сердечка, но не перевоплощаться в Барби. Это гиперигрушка, ее идеал потенциально недостижим. Так она и задумана. Имя этой пластиковой куколки – фикция. За ним стоит безличная огромная фирма-производитель. У Барби нет сущностной глубины, как и у электронных мягких игрушек, и поэтому относиться к ней, как к живому человеку (именно к этому поведению и призывает ребенка весь рекламный “барбианский” мир), неестественно. Силы детской души уходят в никуда; закладываются в каменное основание Основного Здания Фирмы. Вот один драматический пример из сотен по версии онлайн-таблоида Mirror (http://www.mirror.co.uk/news/real-life-stories/ultimate-barbie-fan-blondie-bennett-3161708): « Главная мечта 38-летней американки Блонди Бенетт – стать куклой Барби. В той степени, в которой это вообще возможно. Женщина уже потратила более 50 тысяч долларов на всевозможные пластические операции, но собирается пойти еще дальше. Она хочет стать безмозглой, ведь разумных игрушек не бывает. Блонди Бенетт, сделавшая себе несколько десятков операций по подтяжке лица и увеличению груди, регулярно ходит к гипнотизеру, чтобы снизить свои интеллектуальные способности. Она хочет, чтобы люди воспринимали ее как пластмассовую секс-игрушку. По словам жительницы Калифорнии, она достигла значительных успехов в деградации. "Недавно подруга попросила встретить ее в аэропорту, и я долго думала, какой зал мне нужен: прилетов или вылетов. Еще я несколько часов не могла найти дом своей матери, в котором провела все детство", — с гордостью говорит Блонди. Кстати, это имя американка взяла себе полтора года назад. Женщина не понимает, почему люди считают, что у нее не все в порядке с головой. "Когда меня спрашивают, почему я хочу быть Барби, я всегда думаю: "А кто не хотел бы ею быть?". Моя героиня не знает забот. Все, что она делает – это ходит по магазинам и в спортзал. Она не думает и поэтому счастлива. Раньше мне приходилось жить двойной жизнью и быть настоящей только по выходным. Однако недавно я решила окончательно плюнуть на то, что обо мне думают окружающие", — заявила Беннет. Как истинная Барби американка не работает. Она живет на деньги, которые платят ей мужчины в обмен на эротические снимки в образе куклы». Вспомним еще не менее драматичный опыт барбаризации нашей соотечественницы из Одессы Валерии Лукьяновой, более известная как «Одесская Барби» Она привлекла к себе внимание интернет-пользователей и мировых СМИ из-за поразительного сходства с куклой: при росте 175 см Лукьянова весит всего 42 кг. Причина такого сходства со знаменитой «Барби» - не щедрый подарок матушки-природы. Валерия Лукьянова сделала несколько пластический операций, чтобы сделать свою внешность максимально кукольной.

1354079675_lukyanova2

Валерия Лукьянова до и после

Девушка своим сходством с куклой «Барби» очень гордится. «Мне нравится выглядеть необычно. Если я кажусь кому-то ненастоящей куклой, значит, у меня все получается!». В интернете Валерия Лукьянова называет себя благозвучным псевдонимом Amatue. Она утверждает, что является энергетическим существом с Плеяд, воплощённым в человеческом теле. По её словам, она проходила обряд с шаманами в Перу, где увидела себя шестиметровым существом синего цвета с пластичным телом, по которому двигаются никогда не повторяющиеся меняющиеся узоры. Кроме того, Валерия заявляет, что помнит свои воплощения в Атлантиде и Доколумбовой Америке в качестве жреца. Валерия говорит, что владеет искусством путешествия во времени и пространстве с помощью внетелесных путешествий. Девушка проводит семинары по внетелесным путешествиям, на которых учит людей взаимодействовать со своей внутренней сутью, раскрывать скрытые таланты, покидать своё физическое тело, путешествовать и возвращаться обратно с новыми знаниями. Для православных читателей такие духовные превратности «украинской Барби» не удивительны. Начиная с изменения традиционных архетипов девичьей внешности в угоду постиндустриальным стандартам, человек размывает границы своей личности и становится легкой добычей веяний Нью Эйдж, оккультно-мистических течений 21 века. Одесситка Лукьянова не одинока. Сегодня почти в каждой стране есть девушки, которые выглядят как ожившие пластиковые красотки, например, в Британии живет 21-летней Лурэи Ли, которая своей кукольной «красотой» удивляет «жителей всемирной паутины». Она каждый день проводит по 4 часа перед зеркалом, дабы в итоге превратиться в ожившую куклу. Чтобы глаза были похожи на блюдца, как у героинь японских аниме, в дамской сумочке Лурэи припасены специальные линзы и 14 пар накладных ресниц. Девушка даже пошла на героический поступок и избавилась от бровей, чтобы потом нарисовать их выше. «Просто естественные брови плохо смотрятся с неестественно большими глазами», — объяснила Ли. - При создании своего образа я вдохновляюсь японской модой и красотой кукол Барби. В этом нет ничего такого. Кто-то просыпается и идет смотреть телевизор, а я делаю макияж. Для меня это такое же развлечение. Я никогда не выхожу из дома без декоративной косметики, даже если просто иду в магазин за покупками».

Недавно у живых кукол появился силиконовый друг Джастин. На фотографиях юноша выглядит абсолютно неестественно. Джастин Джедлика в отличие от коллег-девушек, которые появляются перед публикой уже в готовых кукольных образах, Джастин размещал на своей страничке в социальной сети все этапы вхождения в образ куклы. Он стал настоящей находкой для пластических хирургов. Он увеличил губы, изменил форму носа, щек, бровей и глаз. Далее Джедлика вставил силиконовые импланты в грудь и бицепсы, приобретя вид мультяшного супермена. «Я потратил около 100 тысяч долларов, сделал почти 100 операций, чтобы стать ожившим Кеном», — рассказал 32-летний Джастин. Свое тело молодой человек считает настоящим произведением искусства и очень им гордится. Однажды Джастин и Валерия встретились в реальности, но общего языка не нашли. Это понятно. Кукольным богам трудно подружится. Рядом со своим «совершенством» на силиконовом олимпе они не терпят никакое другое. "Валерия преподносит себя как куклу Барби – утверждает юноша, - но ее образ не более, чем иллюзия. Ее перевоплощение похоже на то, что делают трансвеститы, пытаясь уподобиться женщине. Валерия просто использует макияж и броские наряды. Как только вы сотрете с ее лица макияж, она станет обычной девушкой, и вы не сможете найти в ней ничего особенного. Я проникся к ней глубокой антипатией с момента нашей первой встречи». Что тут еще добавить?

1360222724_4338853_ts1360222859

Джастин и Валерия - Кен и Барби

Барби фабрично-идеальна, а домашняя игрушка неуклюжа, косовата, с “занозочками”. Хорошо ли это? Более чем хорошо. Во-первых, потому, что игрушка не была, даже в пределах одной улицы, стандартна. В каждой семье делали свои игрушки. Петрушки Ивановых отличались от петрушек Петровых. Они несли отпечаток душевной среды этих семей. Их понимание мира, жизни, человека. Причем понимание традиционное, воспитанное Православием, а значит, нравственное здоровое. В игрушки, которые создавались для своих детей, отцы, матери, бабушки и дедушки вкладывали свою любовь и мудрость. Они становились овеществленной любовью. Такая игрушка была не просто атрибутом игры, а символом святой заботы о ребенке. Детки чувствовали это и относились к своим куколкам и машинкам бережливо. Если игрушка ломалась или рвалась, ее не выбрасывали, а чинили, подшивали. Разве можно выбросить родительскую “любовь”? А единообразная фирменная игрушка – создана не по любви, и какая бы на ней не стояла цена, ребенок не сумеет к ней пробудить свое сердце, как к воплощенной нежности родителей.

Домашних игрушек никогда не было много. И не потому, что родители были не в состоянии сделать большее количество игрового материала. Душа ребенка в православной семье была богаче внутренними возможностями использовать игрушку многостороннее. Сейчас же сплошь и рядом родители “топят” ребенка в игрушечном многообразии, тем самым обедняя его душевный мир; не дают ему времени собраться с силами, разбудить воображение, чтобы раскрыть все ее (игрушки) функциональные особенности. Неуклюжая народная игрушка (мы хоть и пишем в прошедшем времени, но знааем, что совсем она не исчезла. Ушла только ее массовость, популярность.) была плоть от плоти этого мира и по материалам, из которых она изготовлялась (дерево, глина, ткань, веревка, камень, железо и др.), и по бытийной схожести с ним. Несовершенная, милая, простодушная, напоминающая о Добром Рае, но в тоже время как и внешний мир далекая от полноты Евангельской Красоты – народная игрушка.

Куколка Барби вряд ли укрепит в сердце девочки желание стать многодетной матерью. Супермен захочет ли создавать и хранить “яко своя телеса” (Еф. 5, 28) малую “домашнюю церковь” – семью? Куда можно “подкатить” на сверкающей радиоуправляемой автомодели? К американскому бару? Казино? Или может быть к бабушкиному дому в тихой деревеньке? А можно ли переживая себя, как трансформер, погрузиться в смиренную молитву? Цитируемый уже нами Алексей Орлов, например, так осмысливает это “худо-юдо”: “игрушка несет в себе магический фокус: из одной и той же достаточно жесткой связи элементов создается то один объект, то другой, то третий. И каждый из них содержит в себе все остальные. Перед нами объект-оборотень…Трансформер – это механический муляж, созданный цивилизацией зомби (а с каким удовольствием дети в него играют!) Он отсылает к свойствам поля нашего сознания, но это сознание вращается на шарнирах и расширяется при помощи цилиндров, поршней и шатунов - более чем забавная пародия на ковыляющее сознание человечества конца 20 века, столь привыкшего к костылям технических благ цивилизаций” (с. 30).

f-1325597691-848

Народная игрушка социальна. С одной ее единицей могли играть несколько детей. Современная, напротив, крайне индивидуализирована. Ребенок, оставаясь наедине с ней, не нуждается в сверстниках, а в некоторых случаях они и совсем нежелательны. Но вернемся к последнему типу разбираемой игрушки. Если некрофильная и виртуальная игрушка, во многом пересекаясь друг с другом могут быть названы “духовными” растлителями юной души, то отрицательное воздействие рекламно-идеальной игрушки лежит в другой сфере. Она провоцирует развитие в душе ребенка привычных “земных” страстей: гордыни, тщеславия, сребролюбия, зависти и т.д. Видимо мы стоим на границе слияния “духовного” и “земного”, и наверное, скоро явимся свидетелями появления нового типа игрушки - Барби Виртуаловны Некрофильской - чудной, говорящей, требующей всю силу детской любви - электронной куколки. Однако назвать это произведение игрушкой в привычном смысле слова будет невозможно. Как это ни странно звучит, но, несмотря на разноцветные россыпи игрушек в супермаркетах на Западе (о наших универмагах это можно утверждать лишь отчасти), она все меньше отвечает функциональному назначению игрушки быть средством постижения мира и взаимодействия с ним.

Все основные виды игрушки приобретают нездоровые черты постмодернистического “виртуального” мира взрослых людей. Игрушки становятся маленькими копиями, моделями вещей “человека с чековой книжкой”. Теперь нет “машинки”, а есть идентичная модель шестисотого “мерса”; не выпускают “пистолетик”, а делают точное повторение пистолета ТТ.; Казалось бы, какая в этом разница? Такая же, как отличие двухмерного пространства от трехмерного. “Машинка” - это общий образ всякого автомобиля. Он полифункционален и может получить в игре не только свойства машинки, а например, стать домиком для котика. Такой типичный автомобиль изготовители выпускают крепким, способным выдержать серьезную игровую нагрузку. Точная же копия, допустим, “Фиата” может быть использована только по назначению. К тому же, как правило, эти лакированные модели сделаны ненадежно, “по-китайски”, множество мелких деталей и рычажков легко повреждаются и ребенок, боясь за свою дорогую машину, больше ею любуется, чем играет. Они быстро превращаются в экспонаты для коллекции.

Сегодня происходит нечто совсем необычное. С одной стороны, современная игрушка, как мы выяснили, уводит ребенка от самого себя и от Божьей земли в инфернальные, виртуально-магические структуры. Но с другой – “мир, лежащий во зле” похищает у детей игрушки и дает ему, как Снежная Королева, кусочки льда Каю, их симулякры, “призрачные” заменители, пока еще овеществленные, но уже во многом утратившие связь с Первореальностью.

Современная игрушка в различных своих формах воспитывает в ребенке не только заданность мышления, но и стандартность поведенческих реакций, отношений к жизненным феноменам и вещам; она не побуждает к свободе, творчеству, трезвенному взгляду на мир и уводит наши детей в призрачные сферы небытия; не учит их опираться на внутренний опыт самосознания, “самостоянья” (А. Пушкин) и порождает привычку искать опоры только во внешнепредметном мире.

Звучит неутешительно, но зато теперь нам будет легче понять, какие игрушки следует давать нашим детям, чтобы воспитать их нравственно здоровыми, способными, и к подвигу, и к терпению ежедневного “томления наступающего дня”. Не подумайте, что все сказанное было только гиперболизацией в педагогических целях. Мы не призываем к тому, чтобы все фабричные игрушки мешками выбрасывать на свалку. Но предостерегаем родителей от невнимательного отношения к игровой комнате ребенка. Пусть там будет даже огромных размеров трансформер, но хотелось бы, чтобы после прочтения этой статьи рядом с ним появилась и машинка, сделанная папиными руками.

Давайте задумаемся, почему практически исчезла народная игрушка? Почему так трудно приобрести самые простые детские забавы: деревянные кубики, пирамидку, волчок (не маленький, а большой, разноцветный, который можно крутануть всей ладонью), ванька-встаньку и т. д. Дети во все времена любили эти изначальные игрушки.

В чем дело? Конечно, в нас - взрослых. Мы учим детей читать и писать, мы даем им в руки первую книжку и первую игрушку; мы учим их осуществлять свое конкретное бытие в соответствии с нашими ценностными представлениями о мире и месте человеке в нем. Современные люди перестали исполнять свое великое предназначение, быть царями и священниками в мире, совершать Посредничество между Богом и всей тварью. Они перестали ощущать себя “образом Божиим” и “возделывать рай” - душу свою.

Если сказать совсем просто, когда взрослый человек перестает любить Бога, свое Отечество и ближнего, то он дает ребенку такую игрушку, которая занимает его время, а не возводит к Небесному. Настоящая игрушка взывает к творческому отношению, к работе, к воспитанию высоких душевных качеств в детях, но требует и от взрослых определенных телесно-психических усилий, например, вместе с сыном собрать деревянную башенку. Но ему (папе) “не хочется”, и тогда он покупает игрушку, с которой бы ребенок, оставаясь один на один, забавлялся (ее блеском, конструкцией, движениями и т.д.) сколько душе угодно, не мешая взрослым “общаться” и смотреть телевизор.

image_943422

Проговорим еще раз несколько вышесказанных мыслей. Игрушка не только утверждает в ребенке те или иные душевные свойства; на высочайшем умно-сердечном уровне она, через свой образ, возводит его к религиозным архетипам. Она дает ему возможность в будущем совершить подвиг Ивана Сусанина, научиться глубокой молитве, послушанию, упрочить силы для напряженной Евхаристической жизни, хорошо учиться в школе и воспринимать всю полноту как местной, так и мировой культуры или, совсем наоборот, отнимает высоту сердца, крепость ума и делает ребенка неспособным к значительным затратам души в труде и творчестве.

В игрушке важно все: и форма, и раскраска, и, конечно же, сам материал. Пластик и резина в натуральном виде не встречаются в природе.

Ребенок не соприкасается с этими веществами, играя на дворе или в парке. Следовательно, они не могут служить буферной зоной восприятия между дитем и миром. Иное дело народная игрушка. Она всегда “единокровна” с миром. Для ее изготовления используются природные материалы: глина, песок, лед, снег, камень, хлопок, лен, шерсть, тесто, дерево, береста, стекло, медь и т.д. Поэтому она является прекрасным игровым познавательным средством. Плоть мира на чувственном опыте осмысливается детьми пластичной, способной принимать любые формы под воздействием человеческих рук. Таким образом, в душе маленького первооткрывателя утверждаются несколько высоких истин:

1. Человеку дано высокое достоинство “владычествовать …над землею” (Быт. 1,28).

2. Душа человека динамична (осознание этого происходит по мере становления личности) и способна к воплощению разных уровней жизни, от минерала до Бога.

В дошкольном возрасте игрушка из природного вещества побуждает детей к послушанию воле старших.

Искусственный же игровой материал:

1. Закрепляет несвященническое отношение к миру.

2. Статизирует психическую жизнь ребенка, не учит пластичному взаимодействию с окружающей средой.

Стоит сказать несколько слов о расцветке и формах игрушек. Народная игрушка имеет закругленные, мягкие линии. Форма ее гармонична и вписывается в конструкцию мира. Она словно “живая” его часть. Ребенку с ней “уютно”. Поэтому она способствует обретению здоровых душевных реакций. Плавность и цельность ее очертаний создают возможность воспитания спокойных, “закругленных”, движений в душе ребенка. Современная же игрушка слишком подробна, мелка. Контуры ее жесткие, агрессивные (особенно у кукол, трансформеров и моделей оружия), механизированные. По этой причине она и провоцирует появление невротических, “дерганых” ответов в душе детей на жизненные обстоятельства, требующие терпения и мужества.

Нарядная расцветка народной игрушки выбирается не случайно. Игра – это праздник постижения мира, созданного Богом. Разве годны здесь темно-коричневые, серые и черные цвета? Такая веселая, почти иконная, раскраска игрушек способствует радостному восприятию жизни, учит ребенка видеть все богатство палитры земного бытия. В современной же игрушке используются чаще всего гиперцвета, не существующие в природе.

Разумеется, дети моментально на них реагируют быстро научаются распознавать при помощи этой ядовитой расцветки местоположение своей любимой игрушки. Но привычка к таким ненатуральным цветовым сочетаниям бесплодно не проходит. Во – первых, окружающая жизнь кажется слишком уж серенькой, “засиженной мухами”, по сравнению с никелированным великолепием игрушечного симулякра. А во-вторых, вряд ли (этот факт печалит многих художников) из детей, привыкших к подобным краскам (связанным для них с самым дорогим, что у них есть), вырастут новые братья Васнецовы, Серов, не говоря уже о преп. Андрее Рублеве? Последнему было даровано какое-то сверхприродное владение цветовой основой мира. Подлинным, призванным “свыше” иконописцам дано сильнее прозревать в глубины цвета, не только по дару благодати, но и потому, что краски для икон они сами приготовляют из природных минералов.

http://hram-predtecha.ru/publikacii/article_post/kukla-kak-model-povedeniya



Назад в раздел
© 2010-2024 Храм Успения Пресвятой Богородицы      Малоохтинский пр.52, телефон: +7 (812) 528-11-50
Сайт работает на 1С-Битрикс