О посте

«Камертон» постного подвига

Архимандрит Савва (Мажуко) – о том, как безошибочно определить, правильно или нет вы проводите Великий пост.

Когда умер Корней Чуковский, кто-то сказал, что ушёл последний человек, которого стеснялись. А ведь это большое счастье, если рядом есть человек, которого стесняешься.

Люди-зеркала. Как будто идёшь, задумавшись, и вдруг в зеркальной витрине неожиданно увидишь себя – растерянного, торопливо бегущего куда-то.

Внезапная встреча с самим собой весьма полезна. Она отрезвляет. Есть люди-зеркала, души настолько чистые, что в них отражаются ближние. Эти люди никогда не подавляют, не стесняют, но их стесняются, порой боятся, даже избегают, но всегда ценят.

У меня перед глазами есть такие «зеркала» – настоящие молитвенники, вдумчивые и трезвенные монахи, рядом с которыми я стыжусь себя, но они и ободряют меня, сами того не зная.

Это красивые люди, и порой я украдкой любуюсь ими – как прекрасен человек молящийся, какие чудесные лица у людей, предстоящих Богу, какие живые глаза!

Правила поста, тексты молитв, богослужебные уставы сочиняли именно такие люди – молитвенники и боголюбцы. Нам сложно понять их замыслы, которые порой скрываются под толстым покровом исторических наслоений, недоразумений, неправильных истолкований, просто нашего невежества и нечуткости.

Великий пост «придумали» монахи. Я имею в виду само богослужение, тексты, правила, и чтобы поститься по-настоящему, следует понять мысли и намерения этих Божиих людей. Для них Великий пост был одним из духовных упражнений, в котором сочетались и молитва, и поучение, и размышление, и, конечно, телесный подвиг.

Мы хорошо ощущаем последний, а порой к нему всё и сводим: ограничиваем себя в пище, делаем поклоны, выстаиваем длинные постовые службы. А как же быть со всем остальным, пожалуй, более значительным наследством духовных упражнений, которые, собственно, и создают правильную атмосферу великопостного упражнения?

Древние подвижники оставили нам тексты, запечатлевшие характер этих духовных упражнений. Откройте Триодь постную, книгу, по которой совершается богослужение Великого поста. Это сборник молитвенных текстов, написанных разными подвижниками из различных византийских монастырей.

Хотя называем мы эти тексты молитвенными с некоторой долей условности. Это скорее записи духовных размышлений, которое очень хорошо раскрывают динамику поста как духовного упражнения, посвящают нас в настоящие великопостные замыслы монахов.

Даже если у вас нет под рукой Триоди, вы наверняка слышали на первой неделе поста чтение Великого покаянного канона преподобного Андрея Критского. «Душе моя, восстани, что спиши».

Весь текст – разговор с душой. Не с Богом (а именно так мы и определяем молитву – как разговор с Богом), а со своей душой. Весь текст канона – сохраненное в записи монашеское размышление над страницами Священного Писания. Это и есть одно из иноческих духовных упражнений. Святитель Игнатий Брянчанинов называл его «зрением греха своего».

Но для монахов это не есть упражнение исключительно великопостное. Они предаются ему всегда. Это обычная практика. Очевидно, Великим постом это упражнение приобретает какой-то особый смысл. Во-первых, внесенное в ритм общецерковной жизни, оно позволяет каждому христианину, даже очень далёкому от монашеской жизни почувствовать себя монахом, потрудиться над своей душой, как монах, как подвижник и аскет.

Во-вторых, это монашеское духовное упражнение, которому приобщаются всей Церковью незадолго до Пасхи, имеет характер очистительной подготовки к Пасхе. Но вот вопрос: а зачем перед Пасхой, именно перед Пасхой, надо очищаться? Разве не следует всегда быть чистым и достойным человеком? Разве мы не причащаемся в другие дни церковного года, не исповедуемся регулярно?

И здесь снова ответ можно найти только у монахов, которые это всё и придумали. Обратите внимание, как меняется характер духовных упражнений с течением поста. Мы начинаем разговором с душой и покаянными молитвами. Мы заняты собой. Просим прощения у Бога, пытаемся побороть нашу суетливость, страстность, «бурю помышлений сумнительных». Для этого, кстати, и ограничения в пище.

Для древних монахов, замышлявших Великий пост как духовное упражнение, пост телесный, смирение себя в еде воспринимался как средство, но никогда – как цель. Молитва и пост всегда только средство, но не цель великопостного упражнения. Эти средства помогают нам обуздать себя, приучают к кротости, снисходительности, терпении.

А если наоборот, если постом я начинаю злиться, бросаться на людей – значит, эти средства я употребляю неправильно, что-то идёт не так, возможно, я даже перепутал средства и цели. Пост мой ненастоящий, ошибочный, неподлинный. А какой – настоящий?

Вот как описывает признаки подлинного поста монашеская Триодь:

«истинный пост есть злых отчуждение, воздержание языка, ярости отложение, похотей отлучение, оглаголания, лжи и клятвопреступления. Сих оскудение пост истинный есть и благоприятный» (стихира на вечерни понедельника первой седмицы Великого поста).

Заметьте, ни слова о пище. Потому что пищевые ограничения должны лишь способствовать оскудению в нас зла, а потому эти ограничения не абсолютны, то есть я сам, наблюдая за собой от поста к посту, должен вывести формулу полезного именно для меня поста телесного.

Для чего это нужно? Оскудение зла и суеты во мне не есть итог поста, но всего лишь подготовительная ступень, потому что все эти аскетические усилия подготавливают нас к более сложному духовному упражнению – бескорыстному созерцанию Страстей Христовых и Воскресения. Без очистительной подготовки, без периода «зрения греха своего» к этому духовному деланию подойти невозможно.

В текстах Триоди мы снова находим свидетельства этого созерцания. Чем ближе к Страстной седмице, тем ощутимей меняется характер великопостных молитв. Если в начале поста мы беседовали со своей душой и слёзно просили у Господа прощения за свои проступки, то на Страстной седмице практически отсутствуют покаянные молитвы. Они уступают место бескорыстному созерцанию Страстей. Молитва становится бескорыстной и незаинтересованной.

В этом созерцании мы полностью забываем себя – наши грехи, и наши добродетели. Нас нет. Есть только Он – Бог Воплощенный, совершающий Своё служение «с воплем великим».

Когда читаешь тексты Страстной седмицы, эта бескорыстность молитв поражает и режет зрение и слух. Порой молитва превращается просто в описание событий, это поразительный опыт созерцания, почти свидетельства, но это созерцание абсолютно незаинтересованное, бескорыстное, с подлинным забвением самого себя перед лицом величайшей Тайны искупления, совершающейся прямо на наших глазах.

Хорошо всем известный текст – тропарь утрени Великого Пятка – лучший пример такого созерцания:

«Днесь висит на древе, Иже на водах землю повесивый; венцем от терния облагается, Иже Ангелов Царь; в ложную багряницу облачается, одеваяй небо облаки; заушение прият, Иже во Иордане свободивый Адама; гвоздьми пригвоздися Жених Церковный; копием прободеся Сын Девы. Покланяемся Страстем Твоим, Христе. Покланяемся Страстем Твоим, Христе. Покланяемся Страстем Твоим, Христе. Покажи нам и славное Твое Воскресение».

Автор созерцает Страсти Господни, но сам он настолько растворён в этом созерцании, что кажется, будто он лично отсутствует, достигнув предела самоумаления, забвения себя, весь превратившись в зрение, поглощённый таинственным созерцанием, опытом свидетеля.

В этом и заключён смысл великопостного подвига: очистив себя «зрением греха своего», подготовиться к созерцанию Таинства Креста и Воскресения, Пасхи Крестной и Пасхи Воскресения.

Некоторым образом нас подготавливает к этому и совершенно новое для нашего устава богослужение Пассии, чтение акафиста Страстям Господним. Но этот текст всё же не бескорыстен, он не передаёт атмосферы и опыта духовного упражнения древних подвижников. В нём очень много личного интереса: глядя на Крест, я вспоминаю свои скорби, свои грехи, свои страдания. Древние отцы, вдохновители постного подвига, мыслили иначе. Они звали от покаяния к бескорыстному созерцанию Страстей.

Очень важно понять и осознать настоящий замысел Великого поста как духовного упражнения. Без осознания этих очевидных истин пост превращается в постылую обязанность, а порой и в банальное издевательство над собой и ближними.

Не к этому звали нас святые старцы, не мук и серых лиц желали они нам. Замышляя пост, делясь своим опытом с мирянами, они искали поделиться своей радостью и духовными утешениями, а потому нам следует искать подлинного смысла поста, и этим смыслом взвешивать свои духовные усилия, с ним сверять свои упражнения.

Но даже если и это нам не под силу, есть совсем простой «камертон» постного подвига – Евангелие, которое говорит, что правильно постящийся, – бодр и весел, и рад людям. Вот самый понятный и легко достижимый минимум, самый доступный критерий истинного поста: подлинный пост делает постящегося добрым и братолюбивым. И этого простого ориентира достаточно для успеха в постном подвиге.

 http://www.pravmir.ru/mazhuko-kamerton-postnogo-podviga/#ixzz3UWowC2n7

«Я пощусь – не то, что вы!»

Протоиерей Артемий Владимиров

Как проявляется подлинная христианская добродетель и как найти положительные черты в тех людях, которые тебя особенно раздражают – размышляет протоиерей Артемий Владимиров.

Одно из главных аскетических правил у афонских монахов – никогда не показывать, не выдавать вовне духовных чувств, которые тебя наполняют. А попросту – не привлекать к себе внимания.

Христианин, если он находится не у себя дома, никому ничто не навязывает. Все его особенности, отличия, всё, что делает его иным по отношению к этому миру, сокрыты в глубинах сердца. Там вера, надежда, любовь, смирение, чистота, радость, мудрость и Божественная благодать.

Вот почему, если ты будешь слишком хорошим, тебя просто заплюют, а если ты будешь дерзким и наглым, как окружающие, тебя съедят.

Христианин, по слову Христа, должен сочетать мудрость змеи (но отнюдь не змеиный яд) и чистоту горлицы.

Прежде всего, разумно постящийся должен освободиться даже от гранулы раздражительности. Гневливость и раздражительность – это такие токсины, которые, проникая внутрь человека, обесценивают и делают совершенно ненужными все подвиги внешнего воздержания. Поэтому лучше ты ешь сырок «Виола» прямо с упаковкой, но при этом будь Винни-Пухом – белым, пушистым, приятным, приветливым, радушным, улыбчивым, светлым.

Давайте, друзья, хорошенечко помнить: нельзя быть ни Грымзой, ни брынзой. И если ты христианин, тебе остаётся только одно: быть солнышком в этом тусклом и грешном мире, согревая и освещая все закоулки Вселенной.

При этом не нужно про себя повторять: «Ай да Пушкин, ай да молодец!» или «Какой прекрасный день, какой чудесный я!» Христианин, постящийся разумно, должен, прежде всего, видеть свою ограниченность и свои недостатки. И, вместе с тем, отдавать должное и справедливое ближним, радуясь и благодаря Бога за те светлые и благие качества, которые он наблюдает в окружающих его людях.

Вот Роза Ибрагимовна, сослуживица в присутственном месте, работает с Вами уже третий десяток лет. Да, она склонна к осуждению. Да, она безбожно красится и встаёт со своего рабочего места так, что кресло издаёт ужасающий звук металлом по стеклу. Но зато у неё есть добродетель: когда она обедает вместе с Вами, то не чавкает. Вот этому у неё надо поучиться, это и держать в фокусе своего внимания.

Так мудрость учит нас закрепить за каждым человеком ту или иную добродетель и в свете этой добродетели относиться к нему, закрывая глаза на все кажущиеся или реальные его недостатки.

Таким образом, мы завершаем тем, с чего начали: христианство заключается в совершенно особом строе мыслей и чувств. Умей ставить себя позади окружающих, сознавай себя служащим, а не господствующим. Пойми, что ты призван в этом мире производить чистоту, красоту и порядок. Будь фикусом, который, вбирая в себя остатки человеческой жизнедеятельности – CO2, — выпущает из своих листов чистый кислород.

Мудрствуя таким образом, мы никогда не станем тщеславиться по поводу внешнего поста. Потому что Богу не нужны никакие наши подвиги, но умение затянуть ремень и чуть-чуть повоздержаться весьма необходимо нам. Ведь чуть-чуть приструнив своё ненасытное чрево, мы приобретаем внутри себя потребность молиться. И тогда душа, раскрываясь, как цветок, вбирает в себя лучи божественной благодати. А вот сытое брюхо к учению глухо.

И дай нам Бог, дорогие друзья, постом ли, пасхальными ли праздниками, всегда выполнять заповедь апостола Павла, сказавшего удивительно ёмко и понятно: «Всегда молитесь, за всё благодарите, всегда радуйтесь. Сия есть воля Иисуса Христа о вас».

Записала Дарья Менделеева

 http://www.pravmir.ru/ya-poshhus-ne-to-chto-vyi/#ixzz3UWjJd9S3

Вредные советы для начинающих поститься

Инокиня Евгения (Сеньчукова) предостерегает новоначальных постников от чрезмерного усердия

Период Великого поста – время бесчеловечных экспериментов над телом православного христианина, особенно новоначального.

Пожалуй, нет такого верующего, который бы не попытался на заре или на пике своего воцерковления пройти все поприще Святой Четыредесятницы, как того требует Типикон – чтобы, взяв паузу на Лазареву субботу и Вербное воскресенье, с новыми силами просидеть на хлебе и воде всю Страстную седмицу.

Чтобы понять, до какой степени это наивно и даже нездорово, мне пришлось упереться носом в столп трезвомыслия. Таковым столпом оказался келарь одного довольно строгого, но городского монастыря, который я решила посетить в середине поста несколько лет назад.

– А в будние дни вы, наверное, без елея едите? – задыхаясь от благоговения, спросила я, оглядывая бесконечные ряды мисок с картошкой, перловкой и многочисленными салатиками. – Даже без овощных консервов?

– Мы что, идиоты? – странно посмотрел на меня отец келарь, облизывая ложку с кабачковой икрой. – Нам тут с одного консервного завода баклажаны консервированные пожертвовали. Жареные.

И мне стало ясно, что баклажанам на монастырской трапезе – быть.

Еще за пару лет до этого разговора я столкнулась с примером удивительного благочестия, которое чуть не привело если не к летальному, то, в любом случае, нездоровому исходу.

Одна девушка (назовем ее, например, Катей) крестилась Рождественским постом, после длительной и очень консервативной подготовки. Из вод крещения Катя вышла уже воцерковленной православной христианкой.

Катя ходила на все богослужения, на которые успевала, читала утреннее и вечернее правило, раз в две недели готовилась к причащению (о евхаристическом возрождении она ничего не слышала), старательно и подробно записывая перед исповедью в тетрадочку грехи.

Приближался Великий пост, и Катя решила провести его по правилам.

В прекрасный солнечный день на Сырной седмице раба Божия Екатерина подошла к молодому и, видимо, аскетичному иеромонаху.

– Батюшка, – спросила она, – а каков устав Великого поста?

Батюшка оглядел девицу с головы до ног (а выглядела Катя соответствующе, прямо как из известного анекдота про «замуж»: ботиночки, юбочка серая в пол, серый же платок, но взгляд интеллигентный – очки) и без запинки ответил:

– По уставу в первую седмицу Великого поста полагается сухоядение – одна трапеза в день после вечернего богослужения. В течение первых двух дней трапеза не поставляется.

И добавил:

– Было бы очень хорошо подготовиться и причаститься в среду. Слава Богу, в наше время многие благочестивые люди приступают к таинству причастия на литургии Преждеосвященных Даров.

Это был еще и очень просвещенный батюшка, судя по всему.

Что такое литургия Преждеосвященных Даров, Катя знала. К моменту крещения она прочитала очень много книг по литургике и продолжала с увлечением их изучать.

Плотно пообедав в Прощеное воскресенье, Катя побежала на чин Прощения, потом закрутилась с делами, потом посмотрела на часы – а время уже за полночь. Пост начался.

Катя честно не ела и не пила весь понедельник, а затем весь вторник – посещая все службы, а между ними еще и работая (Катя была воспитательницей в детском саду, и с трудом договорилась, чтобы в эту неделю ее в течение несколько часов подменяли). В среду утром Катя, пошатываясь, пошла на службу.

На «Ныне Силы Небесныя» Катю вынесли из храма.

– Дружочек, — ласково спросил Катю один из алтарников, – а когда ты последний раз ела?

– В воскресенье днем, – прошептала Катя синеющими губами.

Кате принудительно дали сладкого чаю с конфетами. Ее сильно мутило, и причащать ее было опасно.

После службы к безутешно рыдающей девушке (пришлось, конечно, на тот день вовсе отпроситься с работы) подошел здешний священник.

– У тебя духовник-то есть? – осторожно спросил он.

– Есть, – зарыдала Катя еще безутешнее. – Я к нему раз в месяц езжу. Хотела вот в воскресенье. А сейчас хожу в храм поближе. Вот на Масленицу в N-ский (она назвала один столичный монастырь) ездила. Там мне рассказали, как правильно поститься. А я вот не смогла. Я, наверное, особая грешница.

Священник все понял, возвел очи к небу, благословил постницу и объяснил, что к чему.

Катю как-то особо Господь любит – ей попадаются мудрые священники, и ее церковная судьба сложилась вполне благополучно.

А для нас эта история может послужить хорошим уроком.

Дорогой читатель! Если ты решишься соблюдать пост по Типикону, вспомни: в старину Великим постом, особенно в первые дни его, в монастырях ослаблялись послушания, да и миряне старались все дела закончить до начала Четыредесятницы.

Соизмеряй свою духовную ревность с физическими силами. В конце концов, Господу нужно твое сердце, а не твой больной желудок.

http://www.pravmir.ru/dlya-nachinayushhih-postitsya-vrednyie-sovetyi/#ixzz3UWoK2Lhr

Назад в раздел