Виктор Щепетков. СТИХИ
ВИКТОР ЩЕПЕТКОВ
Нас пришли расчеловечить...
Нас пришли расчеловечить.
Превратить в помойных крыс.
Изломать. Перекалечить.
Запустить духовный криз.
Нам скормили тонны чуши,
Сделав злобней и серей, –
Умерщвляя наши души
И лепя из нас зверей.
Нас лишили права просто
Быть собой, без всяких врак, –
Люди маленького роста,
В чьих сердцах – отборный мрак.
Власть духовных лилипутов,
Для которых мы – гарнир,
Паутиной всё опутав,
Убивает этот мир!
Но страшнее то, что этим
Очень хочется теперь
Подобраться к нашим детям,
Как нашёптывает Зверь.
Вставшим нагло над народом
И глумящимся всерьёз –
Очень хочется уродам
Детский крови, детских слёз...
Нежить дома только в бездне.
Вынь её им и положь! –
Вот откуда – все болезни,
Беды, войны, злоба, ложь...
Нас пришли расчеловечить.
Превратить в помойных крыс.
Изломать. Перекалечить.
Запустить духовный криз.
Нам скормили тонны чуши,
Сделав злобней и серей, –
Умерщвляя наши души
И лепя из нас зверей.
Нас лишили права просто
Быть собой, без всяких врак, –
Люди маленького роста,
В чьих сердцах – отборный мрак.
Власть духовных лилипутов,
Для которых мы – гарнир,
Паутиной всё опутав,
Убивает этот мир!
Но страшнее то, что этим
Очень хочется теперь
Подобраться к нашим детям,
Как нашёптывает Зверь.
Вставшим нагло над народом
И глумящимся всерьёз –
Очень хочется уродам
Детский крови, детских слёз...
Нежить дома только в бездне.
Вынь её им и положь! –
Вот откуда – все болезни,
Беды, войны, злоба, ложь...
И если что-то есть во всей вселенной кроме...
И если что-то есть во всей вселенной кроме
Надежды, что от нас уходит вновь и вновь, –
Так это то, чему не нужно лжи и крови,
Но что сильнее всех, и имя ей – любовь.
Она одна могла б спасти всё в мире этом,
Где спасовать уже успела красота, –
Огнём бессчётных войн до пепла обогретом,
Где даже Бог и тот на нас глядит с креста.
Ведь, несмотря на то, что маемся и жаждем, –
А убыль всё растёт из нашего полка...
Я уповаю лишь на то, что в сердце каждом
Спасительной любви горит огонь пока.
И это всё, что так Земле необходимо.
И каждый сердца стук нам повторяет вновь:
Нет дыма без огня, как и огня – без дыма.
Мир создан из любви, поскольку Бог – любовь...
И если что-то есть во всей вселенной кроме
Надежды, что от нас уходит вновь и вновь, –
Так это то, чему не нужно лжи и крови,
Но что сильнее всех, и имя ей – любовь.
Она одна могла б спасти всё в мире этом,
Где спасовать уже успела красота, –
Огнём бессчётных войн до пепла обогретом,
Где даже Бог и тот на нас глядит с креста.
Ведь, несмотря на то, что маемся и жаждем, –
А убыль всё растёт из нашего полка...
Я уповаю лишь на то, что в сердце каждом
Спасительной любви горит огонь пока.
И это всё, что так Земле необходимо.
И каждый сердца стук нам повторяет вновь:
Нет дыма без огня, как и огня – без дыма.
Мир создан из любви, поскольку Бог – любовь...
На последнем поле битвы...
На последнем поле битвы
Бьются насмерть зло с добром,
Богохульства и молитвы,
Коготь с ангельским пером.
Бьются вера и безверье.
Слово друга и врага...
И летят без счёта перья!
И ломаются рога!
Волочась по бездорожью
И почти сходя с ума,
С откровенной дикой ложью
Бьётся истина сама!
Бьются ненависть с любовью,
Внешне равные уже,
В перепачкавшейся кровью
Человеческой душе.
В нашем жутком волчьем веке,
Не жалея никого, –
Бьются в каждом человеке.
В каждой клеточке его.
На последнем поле битвы
Бьются насмерть зло с добром,
Богохульства и молитвы,
Коготь с ангельским пером.
Бьются вера и безверье.
Слово друга и врага...
И летят без счёта перья!
И ломаются рога!
Волочась по бездорожью
И почти сходя с ума,
С откровенной дикой ложью
Бьётся истина сама!
Бьются ненависть с любовью,
Внешне равные уже,
В перепачкавшейся кровью
Человеческой душе.
В нашем жутком волчьем веке,
Не жалея никого, –
Бьются в каждом человеке.
В каждой клеточке его.
Ангелы бродят смурные в раю...
Ангелы бродят смурные в раю.
Чахнет заоблачный сад.
Люди исчезли – поддались вранью
И повернули назад.
Снова надкушены те же плоды.
Снова разгневан Господь.
Снова с лукавым у них нелады –
До конфронтации вплоть.
Люди ещё не добрались до дна.
Люди ещё на краю...
Раз уж свободная воля дана –
Не усидишь и в раю!
Сад над землёй пошумел и затих.
Ждёт он скитальцев назад...
Водит по кругу история их,
Рай чередуя и ад.
Ангелы бродят смурные в раю.
Чахнет заоблачный сад.
Люди исчезли – поддались вранью
И повернули назад.
Снова надкушены те же плоды.
Снова разгневан Господь.
Снова с лукавым у них нелады –
До конфронтации вплоть.
Люди ещё не добрались до дна.
Люди ещё на краю...
Раз уж свободная воля дана –
Не усидишь и в раю!
Сад над землёй пошумел и затих.
Ждёт он скитальцев назад...
Водит по кругу история их,
Рай чередуя и ад.
Спасителя ждали несчастные люди...
Спасителя ждали несчастные люди.
Справляли рождения, свадьбы, поминки.
Судьбу коротали в работе и блуде.
Молились в церквях, торговли на рынке.
Порой враждовали. Порою любили.
Роскошно страдали, да жили убого.
По образу и по подобью лепили
Себе долгожданного доброго Бога.
А годы летели. Бессчётные годы.
И люди забыли о том, что, возможно,
Прийти обещался податель свободы.
И жили угрюмо. И жили безбожно.
Жирели тельцов золочёные туши.
Росли безобразные злобные дети.
Всё больше встречались недобрые души.
Всё меньше отзывчивых было на свете.
А то, что им небо давало на блюде, –
Текло по губам да блестело на рыле...
Спасителя ждали несчастные люди.
И Он приходил... Но Ему не открыли.
Спасителя ждали несчастные люди.
Справляли рождения, свадьбы, поминки.
Судьбу коротали в работе и блуде.
Молились в церквях, торговли на рынке.
Порой враждовали. Порою любили.
Роскошно страдали, да жили убого.
По образу и по подобью лепили
Себе долгожданного доброго Бога.
А годы летели. Бессчётные годы.
И люди забыли о том, что, возможно,
Прийти обещался податель свободы.
И жили угрюмо. И жили безбожно.
Жирели тельцов золочёные туши.
Росли безобразные злобные дети.
Всё больше встречались недобрые души.
Всё меньше отзывчивых было на свете.
А то, что им небо давало на блюде, –
Текло по губам да блестело на рыле...
Спасителя ждали несчастные люди.
И Он приходил... Но Ему не открыли.
Когда душа измаялась в тоске...
Когда душа измаялась в тоске,
Когда ты сам не свой и всюду лишний,
Когда весь мир висит на волоске –
Тянуть не надо: режь его, Всевышний!
Ведь я не прозябать пришёл сюда,
Не маяться в безделье и в соблазне...
Уж лучше муки Страшного суда,
Чем вечный ужас ожиданья казни!
Я много раз бывал в Твоей реке.
Но отчего-то – даже в половину! –
Закат, как бритва у Тебя в руке,
Не рассекал иллюзий пуповину...
Когда душа измаялась в тоске,
Когда ты сам не свой и всюду лишний,
Когда весь мир висит на волоске –
Тянуть не надо: режь его, Всевышний!
Ведь я не прозябать пришёл сюда,
Не маяться в безделье и в соблазне...
Уж лучше муки Страшного суда,
Чем вечный ужас ожиданья казни!
Я много раз бывал в Твоей реке.
Но отчего-то – даже в половину! –
Закат, как бритва у Тебя в руке,
Не рассекал иллюзий пуповину...
По изгнанникам из рая...
По изгнанникам из рая
Сразу видно, что они,
В небеса с тоской взирая,
Коротать привыкли дни.
Сразу видно, что ночами, –
Как на Бога не гневись, –
Воспалёнными очами
Безнадёжно смотрят ввысь.
Высший промысел, не скрою,
В их судьбе несчастной есть, –
Ибо ангелы порою
Им несут благую весть...
По изгнанникам из рая
Сразу видно, что они,
В небеса с тоской взирая,
Коротать привыкли дни.
Сразу видно, что ночами, –
Как на Бога не гневись, –
Воспалёнными очами
Безнадёжно смотрят ввысь.
Высший промысел, не скрою,
В их судьбе несчастной есть, –
Ибо ангелы порою
Им несут благую весть...
Мой ангел-хранитель – седой и унылый...
Мой ангел-хранитель – седой и унылый –
Склонился на чьей-то пустою могилой –
С намёком, что с жизнью такою вполне
Подобное может достаться и мне...
Мой ангел-хранитель – седой и унылый –
Склонился на чьей-то пустою могилой –
С намёком, что с жизнью такою вполне
Подобное может достаться и мне...
ПОСЛАНИЕ
Ни расы нет, ни пола, ни имён.
Есть некие присвоенные числа –
У безъязыких нас в конце времён,
За гранью разумения и смысла.
Пластмассовая пища и барак.
Единая для всех живущих форма.
Кромешная бессмыслица и мрак,
Навязанные обществу как норма.
И хоть у нас нет доступа к словам,
И нам даны лишь ужасы на блюде, –
Мы все кричим из будущего вам:
«Спасите нас в своём сегодня, люди!»
Ни расы нет, ни пола, ни имён.
Есть некие присвоенные числа –
У безъязыких нас в конце времён,
За гранью разумения и смысла.
Пластмассовая пища и барак.
Единая для всех живущих форма.
Кромешная бессмыслица и мрак,
Навязанные обществу как норма.
И хоть у нас нет доступа к словам,
И нам даны лишь ужасы на блюде, –
Мы все кричим из будущего вам:
«Спасите нас в своём сегодня, люди!»
Земля всё злей и непригодней...
Земля всё злей и непригодней.
Природа спит мертвецким сном.
Разверзлась бездна преисподней
За овертоновским окном.
Безумцы, нежить, нелюдь, черти
С людьми живыми пополам –
Во славу безраздельной смерти –
Кругом устроили бедлам.
Безропотно людское стадо
Терзает блеяньем эфир.
Ещё чуть-чуть и бездны ада
Поглотят этот бедный мир...
– Вас будут в мире ждать, потомки,
Помимо жутких новостей, –
Сплошь каннибалы и подонки.
Да вырожденцы всех мастей!
И кара лютая Господня...
И пламя Страшного суда...
А всё решается сегодня.
И – только нами... господа...
Земля всё злей и непригодней.
Природа спит мертвецким сном.
Разверзлась бездна преисподней
За овертоновским окном.
Безумцы, нежить, нелюдь, черти
С людьми живыми пополам –
Во славу безраздельной смерти –
Кругом устроили бедлам.
Безропотно людское стадо
Терзает блеяньем эфир.
Ещё чуть-чуть и бездны ада
Поглотят этот бедный мир...
– Вас будут в мире ждать, потомки,
Помимо жутких новостей, –
Сплошь каннибалы и подонки.
Да вырожденцы всех мастей!
И кара лютая Господня...
И пламя Страшного суда...
А всё решается сегодня.
И – только нами... господа...
ДИЛОГИЯ
Жизнь хрупка и невесома,
Словно бабочки крыло.
Атом, клетка, хромосома –
Всё значенье обрело.
Всё свои сыграло роли.
Всё нашло свои места...
Только люди побороли
Светоносного Христа.
Бродят сумрачные черти
За святыми по пятам,
Монолит угрюмой смерти
Воздвигая тут и там.
Жизнь хрупка и невесома,
Словно бабочки крыло.
Атом, клетка, хромосома –
Всё значенье обрело.
Всё свои сыграло роли.
Всё нашло свои места...
Только люди побороли
Светоносного Христа.
Бродят сумрачные черти
За святыми по пятам,
Монолит угрюмой смерти
Воздвигая тут и там.
Я чувствую, что времени впритык...
Я чувствую, что времени впритык.
И мне ужасно – я не верю в чудо,
Как ангел, что из ада слышит крик:
«О, Боже, забери меня отсюда!»
Всё справедливо. Каждому дана
По совести заслуженная кара...
Но как ужасен этот крик со дна
Бескрылого и падшего Икара!
И белый свет скрывается за тьмой,
Когда окрестным ужасам в придачу:
«О, Боже, забери меня домой!» –
Я слышу крик... И от бессилья плачу...
Я чувствую, что времени впритык.
И мне ужасно – я не верю в чудо,
Как ангел, что из ада слышит крик:
«О, Боже, забери меня отсюда!»
Всё справедливо. Каждому дана
По совести заслуженная кара...
Но как ужасен этот крик со дна
Бескрылого и падшего Икара!
И белый свет скрывается за тьмой,
Когда окрестным ужасам в придачу:
«О, Боже, забери меня домой!» –
Я слышу крик... И от бессилья плачу...
Не станет мир тюрьмою...
Не станет мир тюрьмою
Тому, кого в ней нет.
Не надо биться с тьмою –
Зажгите просто свет.
И мгла отступит сразу,
Как вспыхнут фонари...
Лишь воплотите фразу:
«Гори, огонь! Гори!»
Не станет мир тюрьмою
Тому, кого в ней нет.
Не надо биться с тьмою –
Зажгите просто свет.
И мгла отступит сразу,
Как вспыхнут фонари...
Лишь воплотите фразу:
«Гори, огонь! Гори!»
Волна шершавым языком...
Волна шершавым языком
Следов зализывает шрамы...
Прекрасно с этим я знаком,
Не находя какой-то драмы.
След исчезает на песке,
Как до него – следы другие.
Но тут и места нет тоске.
А уж тем паче – ностальгии.
Ты жил? Ты сделал всё, что мог? –
Потешил плоть? Помучил душу?..
Теперь для новых детских ног
Волна песок несёт на сушу.
А ты хотел бы, чтобы след
Века бы тут зиял какой-то?!
И чтобы ты затмил весь свет,
Визжа: «Да здравствует!» и «Гойда!»?!.
Как хорошо, что есть волна! –
Волна беспамятства людского;
Что буйной влаги пелена
Смывает след, поступок, слово...
И до последнего глотка
Здесь море плещется рябое...
Земная память коротка.
А мы уже стоим в прибое.
Волна шершавым языком
Следов зализывает шрамы...
Прекрасно с этим я знаком,
Не находя какой-то драмы.
След исчезает на песке,
Как до него – следы другие.
Но тут и места нет тоске.
А уж тем паче – ностальгии.
Ты жил? Ты сделал всё, что мог? –
Потешил плоть? Помучил душу?..
Теперь для новых детских ног
Волна песок несёт на сушу.
А ты хотел бы, чтобы след
Века бы тут зиял какой-то?!
И чтобы ты затмил весь свет,
Визжа: «Да здравствует!» и «Гойда!»?!.
Как хорошо, что есть волна! –
Волна беспамятства людского;
Что буйной влаги пелена
Смывает след, поступок, слово...
И до последнего глотка
Здесь море плещется рябое...
Земная память коротка.
А мы уже стоим в прибое.
Назад в раздел