Аскетика

Аскетика

Тема: Состояние души человека после грехопадения

1. О духовном знании.

В начале всякого курса принято говорить о необходимости того, о чём будет идти речь в дальнейшем. Мы не будем изменять традиции. Сколько раз бывало, когда мы каемся в одних и тех же грехах и ничего не можем поделать. Мы многократно уловляемся одной и той же страстью и это вызывает в нас чувство беспомощности и недоумения. Дьявол появляется внезапно и уходит неизвестно куда. И главное не ясно когда он вновь появится и как от него можно уберечься. Более того, наша духовная жизнь кажется порой полной загадкой. Мы не понимаем сути процессов, которые происходят в нашем сердце. Вопрос о борьбе с грехом представляется нам главным образом вопросом воли. И фактом является то, что воли этой нам чаще всего не хватает.

Эта ситуация похожа на то, когда человек думает, что главное в войне- это сила. Не догадывается о существовании тактики, стратегии. Короче говоря, не понимает того, что такое искусность в войне. Но сила рано или поздно неизбежно истощается. Это же происходит и с нашей волей. Мы ослабеваем, впадаем в уныние, в различные грехи. И не догадываемся о том, что святые отцы и подвижники древности оставили нам великолепные памятники воинской стратегии и тактики. Только эта «брань не против крови и плоти, но против начальств, против властей, против мироправителей тьмы века сего, против духов злобы поднебесных» (Еф.6, 12).

Есть ещё одно затруднение. Наша жизнь черезвычайно плотская, погружённая в предметы порой необходимые, но целиком мирские и суетные. И поэтому всё духовное очень трудно входит в нашу жизнь. Стоит нам только услышать о духовном как в нас появляется слабость, мы начинаем зевать, теряем внимание и в итоге остаёмся лишёнными ведения. Это значит, что изучение предметов духовных требует от нас усилий, трудов и внимания.

Есть некое недоумение по поводу того, что аскетика преподаётся в городском храме белым священником. Хочу сказать следующее. Во- первых, само изучение святоотеческих писаний не делает автоматически человека святым, как не сделает победителем того, кто только читает книги по военной тактике. Поэтому никаких особых претензий к этому курсу у меня нет. Во- вторых, моей задачей является лишь вооружить вас неким знанием, которое могло бы способствовать духовной жизни. То есть аскетика – это не панацея от грехов, но только возможность устроить свою жизнь по заповедям Христовым, попытка снабдить вас некими базовым знанием, которое поможет лучше понимать суть процессов, присходящих в сердце и в уме. Я, безусловно, понимаю, что святость – это результат не просто книжного изучения, но главным образом дело личного мужества и искусного делания духовника. Однако же, всё это должно иметь основанием некие основные знания о духовной жизни. О них и пойдёт речь.

2.Литература

1. Епископ Варнава (Беляев). Основы искусства святости. Опыт изложения православной аскетики в четырёх томах. Нижний новгород. 1995.

2. Добротолюбие в русском переводе в пяти томах. Имка-Пресс. 1998.

3. Душеполезные поучения и послания преподобного аввы Дорофея. Свято- Елизаветинский монастырь. Минск. 2003.

4. Лествица преподобного Иоанна, игумена Синайской горы в русском переводе. Спб. 1996.

5. Точное изложение православной веры преподобного Иоанна Дамаскина. Москва. 1992.

6. Энциклопедия православной веры в изречениях святых отцов. Клин. 2004.

7. Отечник проповедника. Игумен Марк (Лозинский). Свято- Троицкая Сергиева Лавра. 1997.

8. Таинство веры. Введение в православное догматическое богословие. Илларион епископ (Алфеев). Клин. 2004.

9. Догматическое богословие. Алипий архимандрит (Кастальский – Бороздин), Исайя архимандрит (Белов). Свято- Троицкая Сергиева Лавра. 1994.

10. Догматическое богословие. Курс лекций. Давыденков Олег иерей. Москва. 1997.

3. Библейское повествование о грехопадении.

Для большинства православных христиан очевидным является тот факт, что современное состояние человека и как следствие состояние всего мира, не является нормальным. Однако, весь мир живёт с твёрдым убеждением, что всё идёт как надо. Это напоминает ситуацию, когда целое поколение или несколько поколений воспитаны в условиях войны, бомбёжек, голода и смерти. Война настолько входит в сознание ребёнка, что когда он вырастает, то не понимает, что где то может быть мирная жизнь. Не надо по ночам вскакивать от воя сирен и бежать в бомбоубежище. Не надо собирать патроны, для того, чтобы потом обменять их на еду и антибиотики. Не надо в каждом незнакомом человеке видеть врага и т. д. Более того, в сознании не может даже утвердиться мысль о том, что помимо хорошего оружия, спичек и соли есть другие ценности: образование, нормальная работа, семья… Но хуже всего, что современный мир в этой аллегории даже не стремится укрыться от вездесущей смерти, не различает, что есть подлинная ценность для выживания, а что побрякушки на один день. Люди чаще всего стремятся забыть и забыться, устраивая пир во время чумы. Но нам, православным христианам, от Бога дано мужество смотреть и видеть предметы такими ,какие они есть на самом деле. Подлинно, состояние души человека и всего мира ужасно.

«Как в темную и глубоую ночь дует ка­кой-нибудь жестокий ветер и приводит в движение, смятение и сотрясение все рас­тения и семена, — говорит преп. Макарий Египетский (Великий), — так и человек, подпав под власть темной ночи — диавола и пребывая в ночи и во тьме, страшно дующим ветром греха приводится в коле­бание, сотрясение и движение. У него в смятении вся природа, душа, помыслы его и ум, в сотрясении все телесные чле­ны. Ни один член души и тела не свобо­ден и не может не страдать от живущего в нас греха».

Это положение вещей не является случайным и имеет свои основанием страшную трагедию, которая произошла на заре человеческого существования. Мы все с вами читали о падении прародителей, но всё же вспомним с вами основные моменты этой катастрофы.

Итак, падший херувим нашел возможность общаться с людьми. Этим каналом стал змей – мудрейший из животных, обитавших в раю. По всей вероятности, мудрость змея была причиной частых разговоров с первыми людьми и доверия их к нему. Итак, змей, наученный дьяволом и добровольно перешедший на его сторону, обращается сначала к жене, не без основания полагая, что жена менее крепка в сопротивлении злу и менее крепка в любви к Богу. Слова змея – смертоносный яд, приняв который, Ева признает Бога обманщиком и своим врагом, Который держит первых людей в заключении и рабском повиновении через неведение. Ева предает Бога. Этот поступок совершается еще и потому, что Ева страстно возжелала получить мистическое знание и стать богиней. После совершения греха у человека на некоторое время возникает ощущение эйфории и радостного опьянения. Ева, как богиня, является к Адаму и своим примером как бы говорит: "Посмотри, я вкусила от древа познания добра и зла, и жива. Я не умерла. Значит, Бог – лжец, и нам следует взять то, что по праву нам принадлежит". Адам любил свою жену и поверил ей. Так совершилось падение прародителей. Основное ударение в этой истории надо сделать на слова «предательство» и «попрание Любви Божией».

Непосвящённому человеку кажется, что поступок Адама и Евы не столь уж и страшен, и строгость Господа есть непомерная жестокость по отношению к человеку. Но нужно понимать, что есть такие дороги, вступив на которые, уже нельзя повернуть назад. Это убийство, предательство, попрание любви… Наказание Господа не есть просто гнев на шаловливых детей. То, что Адам сотворил с собой, имело необратимые последствия и не могло быть уврачёвано лишь прощением со стороны Господа. Первый человек изуродовал себя сам. Физическая смерть Адама, как разлучение души и тела, последовала через 930 лет, но духовная смерть – разлучение души с Богом и прекращение тока благодати в сердце человека, осуществилась немедленно. Когда дурман греха прошел, человек вместо мистического знания добра и зла, получил осознание того, что он наг. Осознание своей наготы родило стыд. Конечно, до грехопадения человек не был слеп, но Божественная благодать, озарявшая тело, скрывала наготу, и потому блудные плотские помыслы не оскверняли ум прародителей. Страсти стали тревожить и потрясать ум человека. Помрачение ума проявилось ещё и в том, что Адам и Ева, испытывая страшный стыд перед Богом, спрятались среди деревьев Эдема, забыв о вездесущии и всеведении Божием. Ожесточение воли человека проявилось в том, что они вместо слезного покаяния избирают путь лукавого самооправдания и взаимного обвинения. Омрачение чувств выразилось в том, что вместо сыновней любви к Богу, они испытали перед Ним рабский страх. Вместо взаимной любви они ощутили сначала похоть, то есть увидели друг в друге предмет плотского удовольствия, испытали стыд, а затем вражду друг к другу. Адам во всем обвиняет Еву и Бога. Итак, помрачение ума, сознательное уклонение воли в грех и искажение чувств стало признаком духовной смерти. Человек живет благодатью. Ток благодати первых людей пресёкся. Это повлекло за собой и другие следствия. Все силы души человека приняли извращенную направленность, наклонились ко злу и к страстям. Если дух человека должен был жить Богом, душа духом, тело душой, то теперь вся прежняя иерархия перевернулась: неразумная плоть стала управлять разумом, а разум стал жить пожеланиями плоти. Человек из духовного сделался плотским. Дух начинает паразитировать на душе, питаясь ценностями небожественными. Душа, в свою очередь, становится паразитом тела – поднимает страсти плотоугодия и насильничества. И, наконец, тело становится паразитом земной вселенной, убивает, чтобы питаться. Человек из царственного повелителя земли переходит в состояние хищного, коварного и ненасытного потребителя. Природа становится враждебной человеку. По причине проклятия земля утрачивает прежнюю силу плодородия, заставляя человека в поте лица трудиться, чтобы пропитать себя и свою семью. В природе начинают действовать губительные стихии, опасные для человека. Животные перестают узнавать в человеке своего владыку. Среди них появились хищники, пожирающие друг друга и опасные для людей. Таким образом, грех и искажения внедряются туда, где раньше царствовала благодать. В определенном смысле по причине предательства Адама сатана похищает у Бога удел человека и получает власть над миром и становится князем мира.

4. Первородный грех.

Таким образом, очевидно, что последствия этого злодеяния сказались на всех поколениях. Адам исказил свою природу, повредив её грехом. Все прочие потомки получили эту природу от Адама. Искаженный ум, воля и чувства приводят к удобопреклонности ко греху. От подобного всегда происходит подобное, от подверженного страстям рождается страстный, от грешника – грешник. Но рождающийся не несет ответственности и не имеет возмездия за грехи родителей. Он несет в себе удобопреклонность ко греху и свои грехи совершает сам. Дети предателей всегда склонны к предательству.

«А бременем и следствиями падения, — пишут восточ­ные Патриархи в своем Послании о православной вере, — мы называем не самый грех... но удобопреклонность ко греху и те бедствия, которыми Божественное правосудие наказало человека за его преслушание, как-то: изнурительные тру­ды, скорби, телесные немощи, болезни рождения, тяжкая до некоторого времени жизнь на земле, странствования и напоследок телесная смерть».

Православная Церковь устами Блаженного Августина говорит, что до пришествия Господа в мир первородный грех довлел над человеческим родом как некое проклятие. Человек не мог не грешить! И лишь искупительная смерть Спасителя, к которой мы приобщаемся через Крещение и прочие таинства, снимают с нас этот рок. Мы можем не грешить! Мы, подобно первому Адаму, снова становимся перед выбором остаться с Богом или послушать совет змея. В нас есть сила осуществить свой выбор. Это означает, что человек выходит из купели крещения чистым от грехов, однако, купель вместе с грехами не отнимает тяготения к ним. Стремление к страстям уничтожается долгим подвигом, чрез насаждение в себе противоположных им добродете­лей, при помощи благодати Христовой.

Об этом у нас и пойдёт речь на следующих беседах.

Тема: История монашества.

Совершенно очевидным является тот факт, что аскетика – занятие, главным образом, для монашествующих. Это и понятно. Мирянин печётся о мирском, монах печётся о небесном. Поэтому история аскетики – это, по сути, история монашества.

Первые христианские общины не знали что такое монашество. Да это было и не нужно. «У множества же уверовавших было одно сердце и одна душа; и никто ничего из имения своего не называл своим, но все у них было общее... Не было между ними никого нуждающегося; ибо все, которые владели землями или до­мами, продавая их, приносили цену проданного и полагали к ногам Апостолов; и каждому давалось, в чем кто имел нужду» (Деян. 4, 32, 34-35).

1.Происхождение монашества

Однако, такое горение духа продолжалось не долго. В начале 4 века христианство становится доминирующей религией. Император Константин Великий благоволит к христианам. Храмы начинают наполняться людьми далёкими от апостольской чистоты и веры. Благочестие начинает угасать и покидать крупные города и столицы. Монахи стали бескровными мучениками тогда, когда кровавое мученичество прекратилось. Они послужили неко­торым противовесом «официальному христианству». « Но когда после смерти апостолов начало охладевать общество верующих... то не только обращавшиеся [вновь] к вере Христовой, но и пред­стоятели Церкви уклонились от прежней строгости... А те, у которых была еще горячность апостольская, помня о том прежнем совершенстве, удаляясь из своих городов и от об­щения с теми, которые почитали позволительным для себя или для Церкви Божией нерадение распущенной жизни, стали пребывать в местах подгородных и уединенных, и что было установлено апостолами, как помнили, вообще для всей Церкви, в том начали упражняться особенным образом всякий сам по себе... Они, мало-помалу с течением времени отделяясь от общества верующих по той причине, что воздерживались от супружества и уклонялись от со­участия с родителями и сообращения с этим миром, назы­вались монахами, единожительствующими, по строгости одинокой и уединенной жизни. Отсюда последовало, что но совокупному сожительству они назывались киновитянами, а кельи и местожительство их — киновиями» (авва Пиаммон Египетский кон.4 века). Некоторые лица, желая еще больших подвигов и боль­ших побед над диаволом, удалялись для достижения оконча­тельного совершенства в пустыню и делались анахоретами, то есть отшельниками. Несколько келий отшельников, сгруппированных вместе, составляли лавру.

Таково было происхождение монашества, организо­ванного подвижнического уклада жизни, при котором лю­ди, объединенные одной общей божественной идеей и во­одушевленные одними и теми же загробными чаяниями, ради Христа повинующеся друг другу в страсе Божий (Еф. 5,21), умерщвляют разумным образом, по правилам святых отцов, вожделения души и тела и тем достигают постепенно «в мужа совершенна, в меру возраста исполнения Христова» (Еф.4,13).

2.Краткая схема распространения монашеской жизни

Монашество началось в Египте! От этого времени история сохранила нам имя первого пустынножителя, св. Павла Фивейского, но отцом отшель­нического монашества считается св. Антоний Великий, ибо он в пустынях Египта (Фиваиде) собрал под своим руководством до 5000 монахов. «Каменистые скаты и уще­лья в горных хребтах по обеим сторонам нильской долины, от Нила до Чермного моря и древнего Синая с одной сто­роны, с другой — до страшных пустынь ливийских покры­лись кельями подвижников. Ни палящий зной дневной, ни холод ночи, ни дикие звери, ни варвары-хищники — ничто не устрашало их».

Антоний не давал писаных правил отшельникам. Они привлекались в пустыню святостью его жизни и желанием подражать ему, но каждый из них подвизался сообразно собственным духовным устремлениям. Первый монашес­кий устав записал св. Пахомий Великий.

Св. Пахомий положил начало монашеской киновиальной жизни в собственном смысле этого слова. Устав для нее был принесен ему ангелом с неба. К концу своей жизни он имел утешение видеть себя отцом семи тысяч иноков.

Ученик Антония св. Иларион Великий из Египта пе­ренес иночество в Палестину. Но, подобно Антонию, осно­вателем отшельнической жизни в Палестине считается св. Евфимий Великий, под духовным руководством которо­го воспитывалось от десяти до пятнадцати тысяч человек. Равным образом первым киновиархом, начальником обще­житий монашеских, стал преп. Феодосий Великий.

Месопотамия и Сирия также явили своих первоначальников иночества и великих святых. Таков знаменитейший в подвижниках — Мар-Евген.

С Востока чин монашеский был перенесен св. Афанаси­ем Великим и сопровождавшими его лицами на Запад, именно в то время, когда по причине преследования свято­го отца арианами ему пришлось укрываться в Риме.

Отсюда монашество перешло в Галлию, где особенно распространилось благодаря трудам, св. Мартина епископа

Турского, и в Африку, где основополагателем его надо считать блаж. Августина.

3. Монашество в 1-9 веках. Основные этапы.

Первый век

Родоначальником монашеской жизни как жизни, от­личной от мирской, со своими собственными уставами святые отцы считают св. пророка и Предтечу Господня Иоанна, высоту подвига и святость ко­торого Сам Господь засвидетельствовал словами: «Аминь глаголю вам, не воста в рожденных женами болий Иоанна Крестителя...» (Мф. 11, 11). С малых отроческих лет он по­святил себя на служение Богу и «бе в пустынех до дне явле­ния своего Израилю» (Лк. 1, 80).

Святые апостолы, находясь в непрестанных путешествиях, являли собой образец воздержания насколько это было возможно в миру.

Их ученики и последователи восприняли и сохранили славную традицию подвижничества.

Так, св. первомученица Фекла отказалась от жениха своего и, пережив мучения за Христа, «прием-ши благословение от апостола, иде в Селевкию, и вселися в пустем месте на некоей горе близ Селевкии, и тамо живяше в посте, и молитвах, и богомыслии».

Подобным же образом Зинаида и Филонида, родствен­ницы апостола Павла, который, сам был девственником, — «оставльше своя стяжания и всего отрекшеся мира... в некоем вертепе житие свое провождаху».

В конце первого же века начала подвизаться инокиней св. преподобномученица Евдокия.. Здесь мы видим, что в этом периоде бы­ли уже благоустроенные женские и мужские монастыри, хотя еще сравнительно небольшие и редкие.

Второй век

В этот период можно уже много насчитать святых мона­хов и монахинь. Иночество ширится, захватывает своей благодатной волной людей всякого чина и звания. Среди наиболее ярких представителей можно назвать преп. Астиона, юношу-монаха, чудное житие которого св. Церковь предлагает нам в седьмой день июля, преп. Евгению, св. Наркисса, епископ Иерусалимского, оставившего архиерейскую кафедру и уда­лившегося навсегда в пустыню для стяжания высшей чис­тоты и бесстрастия, св. Параскеву, св. Фронтона и других.

Третий век

250 г. — Юный египтянин по имени Павел, знакомый с Сокровищами греческой и римской образованности, двадцати двух лет от роду удаляется в страшную Фиваидскую пус­тыню, где достигнув 113 лет, скончался в ней.

270 г. — Начало подвигов св. Антония Великого. В возра­сте 18 лет он удаляется из мира, раздавши доставшееся ему после смерти богатых родителей имение, предварительно испросив на это совет у святого старца.

Четвертый век

С этого времени мона­шество становится громадной, необъятной силой, име­ющей влияние на весь мир.

305 г. — Св. Антоний Великий начинает старчествовать и принимать к себе ревнителей благочестия.

311 г. — В жестокое гонение Максимина Антоний при­ходит в Александрию с тем, чтобы разделить с прочими крест гонений. Одних укрепляет, за других ходатайствует перед судьями. Около года он проводит в этих подвигах.

315 г. — Св. Пахомий Великий, знаменитый родоначальник общежительного монашества, в этом году удаляется в пустыню, будучи отпущен с военной службы (демобилизо­ван) после войны. Ему было 20 лет.

326 г. — Св. Афанасий Великий поставляется архиепис­копом Александрийским и в продолжение 48 лет борется с арианами. Никто из архипастырей IV века не имел такого влияния на церковные соборы того времени, как он.

355 г. — Антоний снова приходит в Александрию и при­водит в изумление своими чудесами да­же язычников.

358 г. — Св. Василий Великий, получив блестящее обра­зование, после продолжительных заграничных путешест­вий (всего на них положил 14 лет), делается адвокатом. В следующем году бросает мир, принимает крещение, степень чтеца и отправляется изучать жизнь иноческую у пустын­ников Сирии, Месопотамии, Палестины и Египта. Вскоре сам основывает несколько монастырей. Деятельность его для Церкви настолько славна и необъятна, что ее нельзя описать в двух-трех словах.

372 г. — В этом году умирает преп. Ефрем Сирин, кото­рого соотечественники прозвали «сирским пророком». Вот несколько отзывов великих и славных людей тех времен об этом величайшем подвижнике и учителе Вселенской Церк­ви. «Ефрем, диакон Эдесский, — пишет блаж. Иероним, — достиг такой славы, что в некоторых церквах сочинения его читаются публично после Свящ. Писания». «Я буду про­славлять того Ефрема, — говорит св. Григорий Нисский, — свет жизни и учения которого воссиял для всего мира; ибо он знаем почти всей подсолнечной и только тем неиз­вестен, кои не знают великого светила Церкви — Василия [Великого]...» Св. Ефрем оставил после себя много сочи­нений обличительного, нравственного, догматического и песнопевческого характера; кроме того, по свидетельству св. Григория, истолковал всю Библию. Будучи поэтом, он написал до трехсот тысяч стихов. 347 г. — Около сего года рождается новое светило Все­ленской Церкви — св. Иоанн Златоуст. Напрасно пытаться дать здесь хотя бы сжатое обозрение его жизни. Достаточно привести не­сколько фактов из его церковно-общественной и личной деятельности. Иоанн Зла­тоуст начал свою духовную жизнь с того, что четыре года провел у нагорных пустынников, под руководством старца, и два другие года один в дикой пещере. Жестокие подвиги расстроили его здоровье, и он возвратился для его поправки на родину, в Антиохию.

381 г. — Златоуст поставляется диаконом. За пять лет диаконства пишет несколько книг.

386 г. — Златоуст рукополагается во пресвитера. В про­должение 12 лет священничества он проповедует антиохийцам слово Божие. Кроме пропо­веди он заведует попечительством. Спустя несколько лет в антиохийской церк­ви насчитывается до 3000 вдов, которые находятся на попечении общины. Все свое наследство, оставшееся после отца, Златоуст раздаёт бед­ным.

398 г. — Св. Иоанн хиротонисан в архиепископа Константинопольского. Теперь он занят множеством дел: не­престанно проповедует, улучшает быт духовенства, наби­рает лучших наставников для училища в Константинополе, содержит несколько больниц и два странноприим­ных дома, посылает миссионеров-монахов за пределы отечества для обращения неверных в православие, обличает грешников и наконец терпит жесточайшие гонения, которые, по словам одного святого отца, историка Церкви, «достигли заслуг мученичества».

Пятый век

420 г. — Возводится во епископа Кирского блаженный Феодорит. Он был монахом с рождения, по обету, данному его бесплодной матерью. Став епископом, он принес много пользы для Церкви. На церковные деньги Феодорит построил в городе два больших моста, крытые галереи, проложил по безводным кварталам водопроводы, обезопасил город от наводнений каналами, вызвал в него из разных стран врачей, художников и ремесленников.

Про себя же лично в письме к папе Льву говорил: «Столько лет, управляя епископиею, не стяжал я себе ни дома, ни поля, ни полушки, ни самого гроба, но, полюбив добровольную нищету, и то, что получил от родителей мо­их, по смерти их, тотчас все роздал, как знают это все живу­щие па востоке».

Много сделано им и для Вселенской Церкви — он был толкователем Писания, историком и догматиком полемистом.

431 г. — Умирает св. Павлин, епископ Ноланский. Бу­дучи благородного и очень богатого рода, этот талантливый человек под влиянием своей молодой, но благочестивой супруги, св. Амвросия Медиоланского и других отказывается в 25 лет от почестей, раздает имения, бросает мир, принимает св. крещение и удаляется на время в Испанию, в Пиреней­ские горы, для отшельнической жизни. После делается епископом Нолы и, будучи великим нестяжателем, по­стоянно заботится о странниках и бедных (строит для них странноприимные дома, обувает, одевает их). Ког­да, после нашествия готов, у Павлина уже ничего не ос­талось — потому что и церковные сосуды он отдал на выкуп пленных, — и нужно было выкупить сына одной бедной вдовы, святитель сам продал себя в рабство вандальско­му царю.

Св. Павлин был превосходный поэт; сочинения его, отличающиеся высокой и нежной поэзией, имеют важное значение и в богословском отношении.

459 г. — В среду 2 сентября сего года умирает св. Симеон Столпник. Блаженный Феодорит, епископ Кирский, совре­менник и свидетель его деяний, в своей говорит про него: «О деяниях его хотя могу свидетельствоваться почти всеми, но страшусь приступить к повествованию, чтобы не показались они потомкам бас­нословными и недостоверными, так как превышают чело­веческую природу».

484 г. — Св. Савва Освященный полагает начало своей знаменитой обители недалеко от св. града Иерусалима. Ус­тав, или Типикон божественных служб, установленный им для своей лавры, принят и нашей Православной Церковью даже и доныне.

Шестой век

527-565 г. — В царствование св. императора Юстиниана мона­шество еще более умножается. Одних мужских монасты­рей в Константинополе насчитывается теперь до 7000. Основываются новые обители и в провинции.

Седьмой век

656 г. — Преп. Максим Исповедник терпит большие муки и гонения от еретиков. Многострадальная жизнь его украсилась добрым учительством (оставил много богословских сочинений).

Восьмой век

730 г. — Восходит новое величайшее светило Церкви – прп. Иоанн Дамаскин. Это был богослов, апологет, толкователь Писания, оратор, поэт и историк. Всю свою столет­нюю жизнь (умер 104 лет) ратовал против врагов Церкви и занимался учеными и литературными трудами. Был смиренен, как никто иной, и прославился чудесами. Тогда же начал свои первые письменные выступления против иконоборцев.

766 г. — Иконоборчество ввергает Церковь в огонь искушений. Император Константин Копроним, иконоборец, зная, что вся сила православия в монашестве, «в августе сего года собирает на посмеяние толпы монахов и монахинь и при­нуждает их плясать всенародно на ристалище». Затем каз­нит Петра Столпника и многих других. Монастыри частью обращает в казармы, военные склады и даже конюшни, частью предает запустению. «Монахов повсюду заставля­ют вступать в брак или одеваться в мирскую одежду, а противящимся выкалывают глаза или же выставляют рядом с публичными женщинами на осмеяние толпы в царьградском цирке». «Священные сосуды отбираются в казну, а книги церковные, равно как и святые мощи, сжигаются». Но злоба диавола и всего ада, действовавшая через ерети­ков, не смогла сломить духовной силы монашества и умалить его авторитет. Пятьдесят тысяч монахов, переселившихся из Греции в Калабрию, основали там до двухсот обителей, управлявшихся по уставу св. Васи­лия Великого.

Девятый век

815 г. — Возобновление иконоборчества (при Льве Ар­мянине) и начало нового исповедничества. Достаточно упомянуть только имена св. Михаила, епископа Синадского (бывший посол императора Никифора у халифа Гаруна аль-Рашида), преп. Феофилакта Никомидийского, преп. Никиты Мидикийского и славнейшего в отцах преп. Феодора Студита.

842 г. — «Торжество православия», свершившееся в этом году в первую неделю Великого Поста явилось и торжеством монашества, вынесшего на своих плечах всю тяжесть иконоборче­ского гонения. Св. Собор (VII Вселенский), проходивший под председательством св. Мефодия, анафематствовал еретиков и подтвердил иконопочитание.

Период вселенских соборов сформировал монашество. Святая Русь восприняла в конце десятого века лишь сложившуюся традицию.

Из основных этапов русского монашества можно назвать основание Киево-Печерской Лавры в 1051 году прп. Антонием родом из Любеча и его учеником прп. Феодосием.

Далее эпоха прп. Сергия Радонежского (1314- 1392гг.) и основание Троице- Сергиевой Лавры в 1337г.

И, наконец, прп. Серафим Саровский (1754- 1833 гг.) – основатель и покровитель Дивеевской женской обители.

Тема: Чревоугодие.

«Началом всему худому служат упокое­ние чрева и расслабление себя сном», — говорит св. Исаак Сирин, потому что, как объясняет преп. Иоанн Лествичник, «насыщение есть мать блуда, а утеснение чрева — ви­новник чистоты.». И «в какой мере кто работает чреву, в такой лишает себя вкушения духовных благ». Поэтому св. Василий Великий писал: «Видел я, что многие, одержимые страстями, исцелялись, но не видал меж­ду ними ни одного, привыкшего есть тайно от других, или чревоугодника».

Но что же такое чревоугодие по сути? Что значит прини­мать пищу по прихоти, чревоугодию и что — по требованию нормальной человеческой природы?

Прп. Иоанн Лествичник говорит: «Чревоугодие есть притворство чрева; потому что оно, и будучи насыщено, вопиет: "Мало!", - будучи наполнено, и расседаясь от излишества, взывает: "Алчу!"

Чревоугодие есть прельщение очей. Вмещаем в меру, а оно подстрекает нас поглотить все разом.»

«По прихоти — значит хотеть принять пищу не по теле­сной потребности, но для угождения чреву, — объясняет св. Варсонофий Великий. — Если же видишь, что иногда есте­ство охотнее принимает какой-либо из овощей, нежели со­чиво, и не по прихоти, а по легкости самой пищи, это надо различать. Одни по естеству своему требуют сладкой пи­щи, другие соленой, иные же кислой; и это не есть ни страсть, ни прихоть, ни чревообъядение. А любить какую-нибудь пищу особенно и похотливо желать ее — это есть прихоть, служительница чревообъядения. Но вот из чего познавай, что ты одержим страстью чревообъядения, — ког­да она обладает и помыслом твоим. Если же противишься сему и благочинно принимаешь пищу, по телесной потреб­ности, то это не есть чревообъядение».

«Итак, кто желает очиститься от грехов своих, — по слову преп. аввы Дорофея, — тот должен с большим вни­манием остерегаться и избегать сих видов чревоугодия; ибо ими удовлетворяется не потребность тела, но страсть, и ес­ли кто предается им, то это вменяется ему в грех. Как в за­конном браке и блудодеянии действие бывает одно и то же, но цель составляет различие дела, — ибо один совокуп­ляется для рождения детей, а другой для удовлетворения своего сладострастия, — то же можно найти и в отношении пищи: есть по потребности и есть для услаждения вкуса — дело одинаковое, а грех заключается в намерении».

Чтобы было понятнее, в чем состоит эта страсть, пока­жем, в каких формах она борет человека. Св. Василий Великий говорит: « Чревоугодие разделяется на три вида:

1. Один вид побуж­дает принимать пищу ранее определенного часа,

2. Другой любит пресыщаться какой бы то ни было пищей, а

3. Тре­тий хочет лакомой пищи».

Таким образом, можно дать следующую схему разветв­лений этого «запрещенного древа».

Если бы дело было только в указанных видах чревоуго­дия, то спасение было бы просто — завел себе оп­ределенный час, определил род пищи, простой и несоблазной, назначил меру для нее и успокоился. Но в том-то и дело, что если человек положил себе такой порядок ради Христа (а не ради сбережения здоровья, хо­рошего пищеварения, диеты, снижения веса и т.д.), то демоны ни за что не дадут ему его выполнить сразу. Нужно много слез пролить, Бога просить, подвизаться, всегда быть начеку, контролировать каждый помысл свой, прежде чем сесть за стол, — тогда только будешь в состоянии совладать с этой страстью. А сколько людей на свете, которые и не подозре­вают даже, что они одержимы чревоугодием!

Окруженный множеством демонских козней и имея наветницей собственную плоть, человек должен иметь очень твёрдое намерение встать против невидимых врагов и предохранить себя от них средствами, которые в силах были бы его защитить. Святые отцы указывают для сего следующие правила:

1. Прежде всего, желая вступить в подвиг борьбы, нуж­но установить определенное время для еды и не дозволять себе вовсе, без какой-нибудь уважительной причины, принимать пищу прежде назначенного срока и общего ча­са обеда. Да и по окончании обеда не дозволять себе хоть сколько-нибудь брать из пищи и питья.

2. «Тело, изможденное подвигами или болезнями, долж­но подкреплять умеренным сном, пищею и питием, не наблюдая даже и времени. Иисус Христос, по воскрешении дщери Иаировой от смерти, тут же повелел дать ей есть (Лк. 8, 55)».

3. Если здоровье (а не мнительность!) нуждается и в более частом приеме пищи, чем это принято уставом цер­ковным (два раза в день), то смиримся и снизойдем к нему. «Давай телу столько, сколько ему нужно, и не получишь вре­да, хотя бы ты ел и три раза в день.

4. Можно человеку перенести время приема пищи ради гостеприимства. «Старцы говорят, что успокоить ближнего есть добродетель, и притом великая, особенно же когда кто сие делает не потому, чтобы побеждаем был чрево­угодием, или не по невоздержанию». Преподобный Ио­анн Кассиан передает, что по всему Египту в его время свя­тые отцы нарушали свой пост ради прихода гостя. И когда преподобный, придя туда с братиями, спросил у одного из них, «почему они так равнодушны к ежедневным постам [не путать с нашими церковными!], то тот отвечал на это так: "Пост всегда со мною, а вас не могу навсегда удержать при себе. Притом, хотя пост полезен и непре­станно нужен, он составляет приношение произ­вольного дара, а дело любви есть необходимое требование заповеди, которое должно исполнить. Посему, принимая в вас Христа, я должен напитать Его; по отпуске же вас, сделанное ради Его снисхождение могу вознаградить строжайшим постом; ибо не могут сыны брачнии постить­ся, дондеже Жених с ними есть..." (Лк. 5, 34-35)».

5. Нужно наблюдать также за родом пищи. «Отсечем, прежде всего, утучняющую пищу, потом разжигающую, а после и услаждающую.» Если можно, давай чреву твоему пищу достаточную и удобоваримую, чтобы насыщением отделываться от его ненасытной алчности и чрез скорое пе­реварение пищи избавиться от разжжения, как от бича.

6. Особенно грешно выделяться. Что подали, то и ешь. «Древнейшие отцы говорили, что кто употребляет пищу не такую, какую все употребляют... тот заражен тщеславием и гордостью». Ибо он выставляет свое дело воздержания и поста как бы всем напоказ, а добродетель требует, наобо­рот, чтобы последние были, сколь возможно, скрыты от людей (Мф. 6, 16-17).

7. «Если кто воздерживается от яств и питий, но воз­буждает в себе раздражительность лукавыми помыслами [что у христиан часто бывает, когда пост начинается, и по­говорка даже такая есть — «чего поститься, еще злей бу­дешь!»], то подобен он кораблю, который переплывает мо­ре, имея кормчим демона. Потому, сколько есть сил, должно обращать внимание на этого нашего пса [то есть гнев] и обучить его терзать одних волков [разумеется де­монов и всеваемые от них злые помыслы], но не поедать овец [наших близких], оказывая всяку кротость ко всем человеком (Тит. 3, 2)».

8. «Когда демон чревоугодия после великих и усильных борений не возможет» расстроить уже налаженного чина умеренно воздержной жизни, «тогда ввергает ум в вожделе­ние высочайшего подвижничества». Внушает спасающему­ся, что все, что он делал доселе, мало, мизерно, ничтожно жалко в сравнении с подвигами великих святых, что и ему нужно подражать им. Не разобрав, с какой стороны ветер дует, многие после этого взялись за непосильные подвиги те­лесные, подвизались в них некоторое время, а после принуж­дены были, по расстройству здоровья, отказаться от них и спуститься даже ниже того состояния, в каком были рань­ше. Поэтому св. Исаак Сирин, сам величайший подвиж­ник, постник и воздержник, предостерегает всячески дру­гих: «Остерегайся, чтобы не изнемогло слишком тело твое и от того не усилилось против тебя нерадение и не охлади­ло в душе твоей вкуса к ее деланию. Всякому надлежит как бы на весах взвешивать житие свое».

И преп. Серафим Саровский также говорит: «Если са­мовольно изнурим свое тело до того, что изнурится и дух, то таковое удручение будет безрассудное, хотя бы сие дела­лось для снискания добродетели. Буде же Господу Богу угодно будет, чтобы человек испытал на себе болезни, то Он же подаст ему и силу терпения. Итак, пусть будут бо­лезни не от нас самих, но от Бога».

А как боролись со страстью чревоугодия, прежде чем победить ее, сами святые — это подвиг выше разумения на­шего слабого века. Довольно сказать, что они подвизались до смерти и не уступали врагу ни одной пяди. Поэтому их борь­ба со страстью нередко сопровождалась чудесными зна­мениями, откровениями, явлениями самих демонов и т.п. Это была не простая мысленная борьба, а великая война, о которой больше нигде нельзя прочитать или уз­нать, как только в жизнеописаниях святых. И почитать о ней хотя бы только для того, чтобы, восстенав из глубины своего сердца, укорить себя, как ничего не сделавшего, и чрез то смириться, — очень полезно.

Тезисы

Чревоугодие делает ум тупым, душу — плотскою, оно ослепляет и не позволяет видеть.

Свт. Иоанн Златоуст

За чревоугодием следует блуд.

Авва Фалассий

Рассказывали об авве Макарий: «Когда случилось ему быть с братией, он полагал себе за правило: если будет вино, выпей для братии, но за один стакан вина не пей целый день воды. Поэтому, когда братия для успокоения давали ему (вина), старец с радостью принимал его, чтобы помучить себя. Но ученик его, зная обо всем, просил братию: «Ради Господа, не давайте ему, иначе он будет мучить себя в келлии». Братия, узнав это, более не предлагали ему вина».

Древний патерик

Однажды брат пришел к авве Пимену и говорит ему: «Что мне делать отец? Меня мучает блудный помысл. Ходил я к авве Ивистиону, oн сказал мне: «Не позволяй этому помыслу долго оставаться в тебе». Авва Пимен так ответил брату: «Авва Ивистион, дела его высоки, он беседует с Ангелами и не знает, что у нас с тобой есть блудные помыслы. Если монах будет воздерживать свое чрево и язык и будет жить как странник то, поверь, он не умрет.

Достопамятные сказания

Лествица

СЛОВО 14

О любезном для всех и лукавом владыке, чреве

1. Имея намерение говорить о чреве, если когда-нибудь, то теперь наиболее, предположил я любомудрствовать против себя самого; ибо чудно было бы, если бы кто-нибудь, прежде сошествия своего во гроб, освободился от сей страсти.

7. Жид радуется о своей субботе и о празднике, а монах-чревоугодник веселится о субботе и о воскресном дне; во вре­мя поста считает, сколько осталось до Пасхи; и за много дней до нее приготовляет снеди. Раб чрева рассчитывает, какими снедями почтить праздник; а раб Божий помышляет, какими бы дарованиями ему обогатиться.

10. Если бывает разжжение плоти то должно укрощать воздержанием, во всякое время и на всяком месте. Когда же мысленный блуд утихнет, (чего впрочем не надеюсь дождаться прежде смерти) тогда можно скрывать пред другими свое воздержание.

13. Посмеивайся ухищрению беса, который по вечери вну­шает тебе впредь позднее принимать пищу; ибо в следующий же день, когда настанет девятый час, он понудит тебя отка­заться от правила, установленного в предшествовавший день.

15. Время веселия и утешения пищею для совершенного есть отложение попечения; для подвижника — время борьбы; а для страстного — праздник праздников и торжество торжеств.

20. Кто служит своему чреву, и между тем хочет победить духа блуда: тот подобен угашающему пожар маслом.

26. Знай, что часто бес приседит желудку, и не дает чело­веку насытиться, хотя бы он пожрал все снеди Египта, выпил всю воду в Ниле.

27. По пресыщении нашем, сей нечистый дух отходит, и посылает на нас духа блудного; он возвещает ему, в каком состоянии мы остались, и говорит: "Иди, возмути такого-то: чрево его пресыщено, и потому ты немного будешь трудить­ся". Сей, пришедши, улыбается и, связав нам руки и ноги сном, уже все, что хочет, делает с нами, оскверняя душу мерзкими мечтаниями и тело истечениями.

29. Если ты обещался Христу идти узким и тесным пу­тем, то утесняй чрево свое; ибо угождая ему и расширяя его, ты отвергаешься своих обетов. Но внимай, и услышишь говорящего: пространен и широк путь чревоугодия, вводя­щий в пагубу блуда, и многие идут по нему, но узки врата и тесен путь воздержания, вводящий в жизнь чистоты, и немногие входят им (Мф. 7,14).

30. Начальник бесов есть падший денница; а глава страс­тей есть объядение.

33. Пост есть насилие естества, отвержение всего, что ус­лаждает вкус, погашение телесного разжжения, истребление лукавых помышлений, освобождение от скверных сновиде­ний, чистота молитвы, светило души, хранение ума, истреб­ление сердечной бесчувственности, дверь умиления, воздыха­ние смиренное, радостное сокрушение, удержание многосло­вия, причина безмолвия, страж послушания, облегчение сна, здравие тела, виновник бесстрастия, разрешение грехов, вра­та рая и небесное наслаждение.

34. Спросим же и сего нашего врага, паче же главнейшего начальника наших злых врагов, дверь страстей, т. е. объядение, сию причину падения Адамова, погибели Исава, пагубы Израильтян, обнажения Ноева, истребления Гоморрян, Лотова кровосмешения, погубления сынов Илия священника, и руководителя ко всяким мерзостям. Спросим, откуда сия страсть рождается? И какие ее исчадия? Кто сокрушает ее, и кто совершенно ее погубляет?

35. Скажи нам, мучительница всех людей, купившая всех золотом ненасытной алчности: как нашла ты вход в нас? Вошедши, что обыкновенно производишь? И каким обра­зом ты выходишь из нас?

36. Она же, раздражившись от сих досад, яростно и свирепо отвечает нам: "Почто вы, мне повинные, биете меня досажде­ниями? И как вы покушаетесь освободиться от меня, когда я естеством связана с вами? Дверь, которою я вхожу, есть свойст­во снедей; а причина моей ненасытности — привычка; основа­ние же моей страсти — долговременный навык, бесчувствие души и забвение смерти. И как вы ищите знать имена исчадий моих? Изочту их, и паче песка умножатся. Но узнайте, по край­ней мере, какие имена моих первенцев и самых любезных исча­дий моих. Первородный сын мой есть блуд, а второе после него исчадие — ожесточение сердца, третье же — сонливость. Море злых помыслов, волны скверн, глубина неведомых и неизре­ченных нечистот от меня происходят. Дщери мои суть: леность, многословие, жестоковыйность, непослушание, бесчувственность, пленение ума, самохвальство, наглость, любовь к миру, за кото­рою следует оскверненная молитва, парение помыслов и неча­янные и внезапные злоключения; а за ними следует отчаяние, самая лютая из всех страстей. Память согрешений воюет против меня. Помышление о смерти враждует против меня; но нет ничего в человеках, чтобы могло меня совершенно упразд­нить. Кто стяжал Утешителя, тот молится Ему против меня, и Он будучи умолен, не попускает мне страстно действовать в нем. Невкусившие же небесного Его утешения всячески ищут наслаждаться моею сладостию".

Тема: Блуд

Прежде всего следует привести слова ангелов, со­провождавших на мытарствах душу блаженной Феодоры после ее смерти. Когда они миновали беспрепятственно блудные заставы, то ангелы сказали ей:

— Знай, что редкая душа минует их свободно: весь мир погружен во зло соблазнов и скверн, все люди сластолюби­вы и блудолюбивы... Хвалятся власти блудных мытарств, что они одни более всех прочих мытарств наполняют ог­ненное родство во аде. И если таково положение было в христианской Византии X века, то тем более это положение ужасно в нашем постхристианском мире века XXI- го. По степени разврата мы приближаемся к испытавшему всё и вся языческому Риму. Телевидение и интернет соделывают блуд удобным и тайным. Нравственность в обществе извращается, и не редко люди облечённые властью своим примером или даже открытыми заявлениями легализируют развратную гнусность.

Но Церковь во все времена хранит Истину и имеет смелость называть вещи своими именами. И здесь прежде всего нужно внести ясность в понятия. На церковно-юридическом языке блудом называется не просто удовлетворение похоти с кем-либо, а лишь то, которое происходит между мужчи­ной и свободной от брака женщиной, то есть при котором не наносится обиды и ущерба третьему лицу.

Таким образом, этим кладется существенное различие между блудом и прелюбодеянием. В последнем случае нано­сится оскорбление чужому брачному союзу. Следовательно, блуд содержит одну вину, а прелюбодеяние — две: отсюда и время покаяния и епитимий различаются: за блуд полагается отлучение от Св. Тайн на одно число лет, а за прелюбодеяние — на вдвое большее.

Также должно рассуждать и о скотоложестве и мужеложестве. Пороки эти составляют вид прелюбодеяния, а не блуда, ибо в них также двойная вина, а именно: «...причиня­ется обида чуждому роду, и притом вопреки естеству».

Епитимия блудникам положена, в зависимости от степе­ни раскаяния и состава преступления, а именно: отлуче­ние от Св. Тайн на срок от трех до десяти лет. В частности, за растление своей собственной жены до брака полагается четырехлетнее наказание. Монашествующие и давшие обет девства несут более строгое наказание. Они судятся как прелюбодейцы, то есть в двойной мере, ибо обручились Христу. Духовное лицо, обличенное в блуде, в каком бы сане ни находилось, лишается его. (Вас. Великий. Творения. Часть 7)

Выясним теперь внутреннюю, психологическую, основу и действие блудной страсти, независимо от того, на кого она направлена: на себя ли, на окружающие предметы, на людей или животных...

«Все бесы покушаются сначала помрачить наш ум, а по­том уже внушают то, что хотят; ибо если ум не смежит очей своих, то сокровище наше не будет похищено. Но блудный бес гораздо больше всех употребляет это средство. Часто, помрачив ум, сего владыку, он побуждает и заставляет нас и пред людьми делать то, что одни только сумасшедшие де­лают. Когда же, спустя несколько времени, ум истрезвится, тогда мы стыдимся не только видевших наши бесчинные действия, но и самих себя за непристойные наши поступки, разговоры и движения и ужасаемся о прежнем нашем ос­леплении; почему некоторые, рассуждая о сем, нередко от­ставали от этого зла». (прп. Иоанн Лествичник).

«Весьма часто, — говорят святые отцы, — худые помыслы полу­чают вход в сердце от приятного взгляда, или от осязания руки, или от обоняния благовония, или от слышания при­ятного голоса».

«С новоначальными телесные падения, — говорит св. Иоанн в своей «Лествице», — случаются обыкновенно от наслаждения снедями; со средними они бывают от высокоумия и от той же причины, как и с новоначальными; но с приближающимися к совершенству они случаются только от осуждения ближних».

Из этих слов видно, куда должно быть направлено внимание человека, чтобы не впасть в ров бесчестных стра­стей. Прежде всего, особенно новоначальным (к которым мы все в большинсте и относимся) нужно не да­вать потачки сластолюбивой плоти. Святые угодники Божие даже в старости не попускали себе услаждаться чревоугодием, избегали мягкого ложа и спали на голых досках, одевались в худые ризы. А уж они то давно очистились от страстей и могли бы позволить себе и менее жесткие условия жизни. Только в случае необходи­мости и для того чтобы не соблазнять собою немощных, но желающих спасения людей из высшего класса, они вместо грязной, дырявой одежды надевали роскошное платье (как, например, Иоанн Кронштадтский и другие.

Так же очень важно помнить о блудной страсти следующее: как целомудрие выше естества человеческого, так и окончательная победа над блу­дом зависит не от нас, но есть дарование Божие. Дарования же Божии вмещаются только в одних смиренных, поэтому без смирения избавиться от блудной страсти невозможно.

Поэтому вот главные средства против этого беса в порядке их легкости, действенности и могущества.

«Кто телесными трудами и потами ведет брань с этим соперником, тот подобен связавшему врага своего слабой веревкой. Кто воюет против него воздержанием и бдением, тот подобен обложившему врага своего железными окова­ми. А кто вооружается смиренномудрием, безгневием и жаждою, тот подобен убившему своего супостата и скрыв­шему его в песке [Исх. 2, 12]. Под именем песка разумей смирение, потому что оно не произращает пажити для стра­стей, но есть земля и пепел [Быт. 18, 27]».(Прп. Иоанн Лествичник).

Теперь необходимо сказать о некоторых особенностях борьбы с блудным бесом.

1. Бесчеловечный наш враг и наставник блуда внушает, что Бог человеколюбив, и что Он скорое прощение подает сей страсти, как естественной. Но если станем наблюдать за коварством бесов, то найдем, что, по совершении греха, они представляют нам Бога праведным и неумолимым Судиею. Первое они говорят, чтобы вовлечь нас в грех; а второе, чтобы погрузить нас в отчаяние.

2. Хотя в состоянии печали и уныния мы и не грешим, но демон доволен, потому что в это время мы не можем приносить как следует покаяния, не можем «ни окаявать себя, ни укорять». А когда несколько успокоимся и острота отчаяния пройдет, тогда наш искуситель подходит и снова внушает мысль о милосердии Божием, чтобы мы опять пали.

3. Иногда блудный бес подступает к нам в церкви и дома, когда видит, что мы особенно расположены усердно помо­литься и получить благодатное умиление, вместо этого тон­ко соблазняет душу принять блудную сладость. Результа­том обольщения является самоуслаждение и довольство слезами и самой молитвой. Таким образом, христианину нужно следить, не боль­ше ли он хочет доставлять удовольствия себе самому, нежели угождать Богу и не уподобляется ли он страстному соловью или глу­харю на току при своем пении или молитве?..

4. Что видим во сне, того мы никогда не должны ста­раться припоминать, «ибо и то есть в намерении бесов», чтобы посредством ночных сновидений возмущать и оск­вернять днем чистоту наших помыслов.

5. Иногда человек, пребывая в шумном обществе, не ис­пытывает никакого искушения, а когда остается один, то ощущает сильную блудную страсть. С особенной лютостью бесы блуда нападают на монахов, а из них — на безмолвников и пустынников, внушая и первым, и вторым, и послед­ним, что они никакой пользы не получают от своего уедине­ния. Когда человек поверит им и соприкоснется с миром, они сперва, для доказательства внушаемой мысли, отходят от человека, а потом внезапно налетают на него и повергают его в такой глубокий ров бесчестных страстей, о котором он раньше никогда и не думал. «Итак, где мы терпим нападе­ния от врагов, там, без сомнения, и сами сильно боремся с ними» и представляем ценность для них ненавистную; «а кто этой брани не чувствует, тот оказывается в дружбе с врагами» и любезен им. Авва Кир Александрийский писал: «Если ты не имеешь блудных помыслов, то ты без надежды — ибо если не име­ешь помыслов, то имеешь дело». Другими словами, кто не борется с грехом в уме и не противится ему, тот совершает его телесно, а совершающий такие дела, по бесчувственно­сти своей, не возмущается помыслами. (Древний Патерик. М., 1899. С. 69. Гл. 5, 5.) Это легко проверить на примере: состоящие в браке миряне не знают никаких блудных по­мыслов (то есть навязчивых, длящихся месяцами). Поче­му? — Потому что, как только их начинает тревожить страсть, они ее удовлетворяют. Бесам, следовательно, ника­кой работы нет.

6. Должно упомянуть еще об одной разновидности бе­совских козней. Эта напасть бывает обычно с монахами или с мирянами, сильно ревнующими о спасении. В этом случае бес блуда надевает на себя совершенно несвойствен­ную ему личину целомудрия и внушает спасающемуся плач о своей будущей страшной участи. Он наводит на ис­кушаемого им человека «крайнее благоговение и произво­дит в нем источники слез» на молитве и при беседе с жен­щинами подстрекает учить их памятованию о смерти, о последнем суде и даже хранению целомудрия... И все это затем, чтобы «эти окаянные, — говорит св. Иоанн Лествичник, — прельстившись его словами и притворным благоговением, прибегнули к этому волку как к пастырю; но окаяннейший оный, от близкого знакомства получив дерзновение, наконец подвергается падению».

7. Не всегда блудные демоны уходят от человека с той целью, чтобы позднее низложить его блудом. Бывает и дру­гое у них намерение — оставить при нем беса гордости, ко­торый один заменяет собою всех прочих. Последнее мы должны хорошо уразуметь, и если захотим поискать при­меры в миру, особенно среди лиц талантливых и ученых, то найдем их более, чем в достаточном количестве.

8. В плотской брани между духами злобы есть один бес, быстрее и неприметнее которого нет ни одного. Святые от­цы называют движимый им помысл «набегом мысли». Он проходит в душе столь быстро, что без времени, без слова и образа мгновенно пред­ставляет подвизающемуся страсть. В плотской брани между духами злобы ни одного нет быстрее и неприметнее сего. Он одним тонким воспоминанием, без сочетания, без продолжения времени, неизъяснимым, а в некоторых даже неведомым обра­зом, вдруг является своим присутствием в душе. Кто плачем успел постигнуть такую тонкость помысла, тот может нас на­учить: каким образом, одним оком, и простым взглядом, и осязанием руки, и слышанием песни, без всякой мысли и по­мысла душа может любодействовать страстно.

В заключение нужно сказать словами преп. Серафима Саровского: «Лет до тридцати пяти, то есть до преполо­вения земной жизни, велик подвиг бывает человеку в сохранении себя, и многие в сии лета не устаивают в доб­родетели, но совращаются с правого пути к собственным пожеланиям».

«Многие, собрав в молодости многое, — говорит также св. Василий Великий, — когда достигли они средины жизни и духами злобы воздвигнуты были на них искушения, не перенесли тяготы сей непогоды... и подверглись ущербу во всем ими собранном».

Рассказывали о великой подвижнице Древнего Востока, матери Сарре: тринадцать лет она находилась в сильной борьбе с демоном блуда — и никогда не просила Бога о том, чтобы избавиться от сей борьбы, но только взывала: «Боже мой, помоги мне!» И Господь помог. В последний раз, перед уходом, дух блуда, надеясь запнуть ее хоть тще­славием и гордостью, явился ей телесным образом, когда она вошла в уединенную келью свою помолиться, и сказал: «Победила ты меня, Сарра!» «Не я победила тебя, — отве­чала смиренная подвижница, — но Господь Христос».

Наша современность являет множество видов разврата, о которых по заповеди апостола не следует и говорить: «Блуд же и всякая нечистота или любостяжание пусть и не именуются среди вас, как и подобает святым» (Еф. 5, 3).

В житиях святых и патериках много приводится случа­ев, показывающих, что, как бы низко человек ни пал, ему никогда не должно отчаиваться не только в своем спасении, но и в возможности преуспеяния в духовной жизни.

Святые отцы о блудной страсти

Лисица притворяется спящею, а бес целомудренным; та хочет обмануть птицу, а сей погубить душу.

Не верь во всю жизнь твою сему бренному телу, и не надейся на него, пока не предстанешь Христу.

Не думай, что ты по причине воздержания пасть не мо­жешь; ибо некто, и ничего не вкушавший, был свержен с неба.

Видал я невольно падших; и видал произвольно жела­ющих падать, но не могущих; и я счел сих последних окаяннейшими падающих на всякий день; потому что, не имея воз­можности согрешить, желают злосмрадия греховного.

Если признак истинной чистоты состо­ит в том, чтобы и в сонных мечтаниях пребывать без движе­ния; то конечно предел блуда означает то, чтобы и наяву от одних помыслов терпеть истечения.

Не думай низложить беса блуда возражениями и дока­зательствами; ибо он имеет многие убедительные оправдания, как воюющий против нас с помощию нашего же естества.

Рыба спешит убежать от удочки; а душа сластолюби­вая отвращается безмолвия.

Не забывайся, юноша! Я видел, что некоторые от души молились о своих возлюбленных, будучи движимы духом блу­да, и думали, что они исполняют долг памяти и закон любви.

Возлегши на постель, мы наиболее должны бодрствовать и трезвиться; потому что тогда ум наш один без тела борется с бесами; и если он бывает сластолюбив, или исполнен сладо­страстных мечтаний, то охотно делается предателем.

Никто из обучившихся хранению чистоты да не вменит себе приобретение ее; ибо невозможное дело, чтобы кто-ни­будь победил свою природу; и где природа побеждена, там познается пришествие Того, Кто выше естества; ибо, без вся кого прекословия, меньшее упраздняется большим.

Нет ничего чудного, если невещественный борется с невещественным; но то поистине великое чудо, что дух, обле­ченный в вещество, враждебное ему и борющееся с ним, по­беждает врагов невещественных.

Каким образом и способом связать мне плоть свою, сего друга моего, и судить ее по примеру прочих страстей? Не знаю. Прежде, нежели успею связать ее, она уже разре­шается; прежде, нежели стану судить ее, примиряюсь с нею; и прежде, нежели начну мучить, преклоняюсь к ней жалостию. Как мне возненавидеть ту, которую я по естеству при­вык любить? Как освобождусь от той, с которою я связан на веки? Как умертвить ту, которая должна воскреснуть со мною? Как сделать нетленною ту, которая получила тленное естест­во? Какие благословные доказательства представлю той, которая может противоположить мне столько естественных воз­ражений? Если свяжу ее постом, то, осудив ближнего снова предаюсь ей; если, перестав осуждать других, побеждаю ее, то, вознесшись сердцем, опять бываю ею низлагаем. Она и друг мой, она и враг мой, она помощница моя, она же и соперница моя: моя заступница и предательница. Когда я угож­даю ей, она вооружается против меня. Изнуряю ли ее, изне­могает. Упокоиваю ли ее, бесчинствует. Обременяю ли, не терпит. Если я опечалю ее, то сам крайне буду бедствовать. Если поражу ее, то не с кем будет приобретать добродетели. И отвращаюсь от нее, и объемлю ее. Какое это во мне таинст­во? Каким образом составилось во мне это соединение проти­воположностей? Как я сам себе и враг и друг? Скажи мне, супруга моя — естество мое; ибо я не хочу никого другого, кроме тебя, спрашивать о том, что тебя касается; скажи мне, как могу я пребывать неуязвляем тобою? Как могу избежать естественной беды, когда я обещался Христу вести с тобою всегдашнюю брань? Как могу я победить твое мучительство, когда я добровольно решился быть твоим понудителем? Она же, отвечая душе своей, говорит: "Не скажу тебе того, чего и ты не знаешь; но скажу то, о чем мы оба разумеем. Я имею в себе отца своего самолюбие. Внешние разжжения происходят от угождения мне и от чрезмерного во всем покоя; а внутренние от прежде бывшего покоя и от сладо­страстных дел. Зачавши, я рождаю падения; они же, ро­дившись, сами рождают смерть отчаянием. Если явственно познаешь глубокую мою и твою немощь; то тем свяжешь мои руки. Если гортань умучишь воздержанием; то свя­жешь мои ноги, чтобы они не шли вперед. Если соеди­нишься с послушанием, то освободишься от меня; а если приобретаешь смирение, то отсечешь мне голову.

Лествица

Четыре вещи побуждают блуд в теле: излишний сон, излишнее употребление пищи, смех и шутки и украше­ние в одеждах. От пяти страстей усиливается блудная брань: от празд­нословия, тщеславия, многого сна, от украшения себя одеждами и от пресыщения. Если терпишь нападки от блуда, держи тело свое непре­станно под прискорбностью в смирении перед Богом, не давая сердцу твоему увериться, что прощены тебе гре­хи твои, и упокоишься.

Прп. Исаия Отшельник

Распутство состоит не в совокуплении только с жен­щиной, но и в том, если мы смотрим бесстыдными глазами.

Свт. Иоанн Златоуст

Ничто так не противно бесу любодеяния, как открытие его наветов, и ничто не приносит ему такой радости, как утаение таковых помыслов.

Отечник

Склонные к сладострастию, по замечанию св. отцов, часто бывают сострадательны и милостивы, скоры на слезы и ласковы; но пекущиеся о чистоте не бывают таковы.

Лествица.

Одна сестра пришла к блаженной Матроне и спросила ее: «Что мне делать, меня смущает блудный помысл». Блаженная отвечала: «Про­сти мне, я никогда не была борима демоном блуда». Сестра соблаз­нилась тем, ибо это выше естества, и вышла, не простясь. Потом пошла к блаженной Феодоре и рассказала ей о разговоре, прибавив, что весьма тем соблазнилась, ибо сказано было то, что выше естества. Говорит ей блаженная: «Не просто это сказала тебе раба Божия. Пойди поклонись ей и проси изъяснить тебе силу ее слов». Монахиня снова пошла к блаженной Матроне. Сотворив поклон, она сказала: «Прости мне, что я неразумно сделала, выйдя не по чину. Но прошу тебя, госпожа моя, изъясни мне, каким образом ты никогда не была борима демоном блуда». Блаженная Матрона, улыбнувшись, сказала ей: «Про­сти мне! С тех пор, как я стала монахиней, я не пресыщалась ни хлебом, ни водой, ни сном, и забота об этих трех помыслах, отягощая меня, не попускает мне чувствовать блудной брани». И монахиня отошла с назиданием.

Митерикон

Некто пришел в скит, чтобы быть монахом. При нем также был сын-младенец, только что отнятый от груди. Когда сын достиг юно­шеского возраста, демоны начали нападать на него и беспокоить. Он сказал отцу: «Пойду в мир, потому что не могу выдерживать плотского вожделения». Отец утешал его. По прошествии некоторого времени опять говорит юноша отцу: «Я не в силах выдерживать вожделения, отпусти меня, пойду в мир». Отец отвечал: «Еще раз послушай меня. Возьми с собой сорок хлебов и пальмовых ветвей на сорок дней и пойди во внутреннюю пустыню, пробудь там сорок дней, и воля Божия да будет». Послушавшись отца, юноша ушел в пустыню. Он оставался там и проводил время в подвиге и работе, плетя веревки из сухих пальмовых ветвей и питаясь сухим хлебом. Когда он пробыл там двадцать дней, то внезапно увидел, что некое диавольское привидение приближается к нему. Оно остановилось близ него в образе женщи-ны-эфиоплянки неприятнейшей наружности и смердящей. Не будучи в состоянии перенести ее смрад, он отталкивал ее от себя. Она сказала ему: «Я та, которая представляется сладкой в сердцах человеческих_к По причине твоего послушания и подвига Бог не дозволил мне оболь­стить тебя, но явил тебе мое зловоние». Он встал, воссылая благода­рение Богу, возвратился к отцу и сказал ему: «Уже не хочу идти в мир, я узнал действие диавола и его зловоние». Открыто было и отцу о всем этом, он отвечал сыну: «Если б ты пробыл все сорок дней во внутренней пустыне и вполне сохранил заповеданное мной, то увидел бы еще большее».

Еп. Игнатий. Отечник

Ученик некоего святого старца был борим духом любодеяния, но при помощи благодати Божией мужественно противостоял скверным и нечи­стым помышлениям своего сердца, очень прилежа посту, молитве и рукоделию. Блаженный старец, видя его усиленный подвиг, сказал: «Если хочешь, сын, я помолюсь Господу, чтобы Он отъял у тебя брань». Ученик отвечал: «Отец! Хотя я и тружусь, но вижу и чувствую в себе благой плод. По причине этой брани я пощусь, больше и больше упражняюсь в бдениях и молитвах. Но прошу тебя, моли милосердного Господа, чтобы дал мне силу выдерживать брань и подвизаться законно». Тогда святой старец сказал ему: «Теперь я узнал, что ты правильно понял: этой невидимой бранью с духами при посредстве терпения совершается вечное спасение твоей души».

Еп. Игнатий. Отечник

Тема: Сребролюбие

Сребролюбие, корыстолюбие, алчность, любостяжание - синонимы одной и той же страсти, чрезвычайно распространённой для нашего времени. Современное общество – это общество потребления: потребления материальных благ, удовольствий, развлечений. А всякое развлечение требует средств. Культ денег настолько вошел в повседневный быт, что курс валют является обязательной новостью, которую передают каждый час по телевидению наряду с прогнозом погоды, как будто это так важно и необходимо знать всем и каждому. В сознание людей крепко вбивается мысль, что без больших денег, без богатства невозможно быть счастливым человеком, что все можно приобрести только за деньги, а если их нет, то ты неудачник. Чуть ли не самого рождения ребёнка «нацеливают на успех». Родители спят и видят своего ребёнка в будущем состоятельным, креативным и независимым человеком. В нашу жизнь постепенно и неуклонно входит система банковских кредитов, которая в союзе с потребительской системой ценностей закабаляют человека, делают его неспособным к свободным решениям, привязывают к земле и лишают восприимчивости к предметам религиозным, духовным. Прп. Иоанн Лествичник поставляет сребролюбие на третье место, однако, по степени важности для нас, христиан, живущих в XXI веке, эта страсть занимает первое место, так как является самой опасной и угрожающей.

Что же такое сребролюбие по своей сути?

По апостолу Павлу, сребролюбие есть идолослужение. И не раз он произносит эти страшные для христианина слова. Любо­стяжание... есть идолослужение, умертвите его, — пишет он к Колоссянам (Кол. 3, 5). Знайте, что никакой... любостяжатель, который есть идолослужитель, не имеет наследия в Царстве Христа и Бога (Еф. 5, 5).

Хотя это и жестокие слова, однако, нрав сребро­любца в самом деле являет собой жестокость, свойственную идолопоклонству.

Бог повелевает: Просящему у тебе дай (Мф. 5,42), мамо­на: «Что имеет, возьми».

Бог повелевает: Алчущаго напитай (Мф. 25, 35, 41-42), мамона: «Оставь его».

Бог глаголет: Нагаго одей (Мф. 25, 36, 43), мамона, напротив: «И послед­нее с него сними».

Бог глаголет: Продаждь имение твое и даждь нищым (Мф. 19, 21); мамона говорит: «Копи деньги, береги про себя, на черный день...»

Бог глаголет: Не укради (Мф. 19, 18); мамона, наоборот: «Доставай, как можешь...»

Таким образом, скупой и корыстолюбивый во всем отвергает Бога и Его повеления. «Сребролюбие есть поклонение идолам, — говорит св. Иоанн Лествичник, — дщерь неверия, извинение себя сво­ими немощами... Сребролюбец есть хулитель Евангелия и добровольный отступник».

Сребролюбие и богатство

Как бы отвратительны и разнообразны ни были свойства сребролюбия, его никак не должно смешивать с богатством, которое само по себе не делает человека отвратительным и не имеет никакого отношения к спасению, но, употребленное на исполнение евангельских заповедей, может принести человеку большую духовную пользу. Что, действительно, все дело не в богатстве, а в прист­растии к богатству, об этом говорится во многих местах Священного Писания. Приведу одно выражение Иисуса Христа из притчи о сеятеле, которое с первого раза можно оставить без внимания, хотя оно и имеет большой внутренний смысл. Объясняя эту притчу Своим ученикам, Господь говорит, что одной из причин, по которой люди, слыша слово Божие, не принимают его к сердцу и не исполняют, является лесть богатства (Мф. 13, 22). Не сказал богат­ство, но лесть (то есть обольщение, обман, ложь) богатства. Как и выше не сказал Господь, что век сей по­давляет в душе человека слово Божие, а выразился: печаль века сего ( то есть дума, чрезмерная забота, ломанье головы над всякими непредвиденными обстоятельствами — «как-де проживем, трудно, некогда в церковь ходить, работать надо, сам не до­станешь, а с неба не свалится» и прочие безумные вещи...). Век тут ничем не виноват, и мир не может насильно погубить человека. Можно и в миру жить, и сыном века сего быть, а заботами его не обременяться и помощи ждать не от него, а от Единого Истинного Отца Небесного. Также обстоит дело и с богат­ством. Не богатство само по себе бывает причиною гибели человека, а пристрастие к богатству. Обратим здесь внимание на особенность извращения естественного порядка природы человека. Не еда сама по себе есть страсть, но пристрастие к еде, к тому естественному удовольствию, которое Господь положил во время вкушения пищи. Не соитие является страстью, но пристрастие к естественному удовольствию, которое волей Божией устроено в момент зачатия человека! И как точно характеризует Евангелие это состояние обольщения, назвав его «лестью»! Действительно, что есть удовольствия, слава и роскошь? — Лишь пустота, призрак, туман, исчезающий на рассвете, то есть прелесть в подвижническом смысле слова. Из всего этого следует интересный вывод. Можно быть очень богатым человеком и в то же время не сребролюб­цем и можно не иметь лишнего гроша за душою и быть ве­личайшим скрягой, ибо, как говорит св. Иоанн Лествичник, «любостяжательный за иглу готов состязаться до смерти». В первом случае и богатый может быть величай­шим святым (Авраам, Иов и другие), во втором — полная нищета легко сводит во ад. Потому-то Господь и ублажает не всех нищих, а только нищих духом (Мф. 5, 3).

Основные проявления сребролюбия

1. Сребролюбие в собственном смысле

Здесь следует упомянуть о главном, основном движении сребролюбия в сердце человека. Оно характеризуется одним словом: мало! Любостяжатель и сребролюбец ненасытны в своих стремлениях. Обладание всеми вещами мира не может дать им покой. Рана души сребролюбивой постоянно растравляется непрестанной заботой чтобы какая-либо часть богатства не попала в руки чужих и не сделалась источником добра для нуждающих­ся. И невероятное дело! — что веселит других, от того само­го сохнет любостяжательный, и нет радости ему от того, что дом его — полная чаша: ведь от всего один убыток, сальную свечку и то нельзя зажечь, сгорит — и нет ее («сало — де­ло тонкое»,- говорит Плюшкин у Гоголя). И в таком душевном устроении пребывает сребролюбец в отноше­нии всех вещей — и дорогих, и дешевых, и нужных, и не­нужных, и многих, и немногих.

2. Стремление к роскоши и комфорту

Эта разновидность сребролюбия особенно распространена в наши дни. Если человек обладает хотя бы ничтожней­шим художественным вкусом, то тут же начинает искать не просто многих вещей, но вещей дорогих и выдающихся по своим качествам. Вспомним, например, стремление к брэндам. Впрочем, это может быть и от тщеславия, когда какая-нибудь представительница мелкого бизнеса, родом из провинции, рядится напоказ в нелепые, но обязательно дорогие наряды или какая-нибудь полунищая работница офиса покупает себе на рынке дешёвые китайские подделки с брэндами итальянских фирм чтобы обязательно быть похожей на красавиц из глянцевых журналов.

На почве этой страсти льется много слез и крови чело­веческой. Прекрасные представительницы женского пола совершенно спокойно, без всяких упре­ков совести носят невероятно дорогие шубы, драгоценности, ездят на супердорогих машинах, которые без преувеличения можно назвать сгустками пота, слез и крови подобных им людей.

На почве этой же страсти создается вся та жуткая атмосфе­ра, какую мы видим, например, среди голливудских звёзд. Туалеты, приемы, выезды, имиджмейкеры, продюсеры, целый штат прислуги, управляющих, директоров, а также яхты, машины, самолёты, острова в Тихом океане и прочее и прочее, — поглощают всю душу человека и составляют весь смысл его существования. Ничему богоподобному, ничему духовному, ничему истинно прекрасному, даже художественному, в мирском смысле этого слова, здесь уже не остается никакого места.

Человек искусственно старается насадить вокруг себя земной рай. Но рая нет. Сотни рабочих из средней Азии создают особняки новых русских. Вкладываются миллионы долларов, и все же от всего этого веет холодом и жутью, — а убогая деревянная келья преподобного Серафима Саровского овевает душу теплом и умиротворяет сердца тысяч верующих людей.

Оригинальную форму порицания этой страсти избрал один философ, о котором рассказывает свт. Иоанн Златоуст. Философ был приглашен в дом к одной из современных знаменитостей. Дом блистал обильным золо­том и сиял красотой мрамора и колонн, пол был устлан коврами. Гость, войдя в чертоги, вдруг плюнул в лицо хозя­ина. На вопрос последнего о причине наглого поступка он отвечал, что имел необходимость исполнить естественную нужду и, найдя в доме повсюду изящество, был вынужден избрать лицо хозяина...

3. Неудержимое стремление к воровству (клептомания)

Страсть эта, прежде всего, хорошо известна психиат­рам, окормляющим, так сказать, светское об­щество, но можно находить исключительные случаи ее проявления и в истории аскетизма.

Приводимый далее пример является назидательным еще и со следующей стороны: он показывает, как легко и в то же время пагубно обращать всякую страсть в навык. Начнет человек с пустяков, пристрастится и уже не может отстать. Понимает, что делает гадость, что совершает грех, плачет, мучается, скорбит, старается выкарабкаться из ямы, в которую спустился незаметно для себя и — сделать этого уже не в может...

«Хотите ли, я расскажу вам об одном брате, у которого страсть обратилась в навык? — так начинает преп. авва Дорофей одну из своих бесед с братьями. — Вы услышите дело, до­стойное многого плача... Однажды пришел ко мне некто из братии и сказал мне:

— Прости меня, отче, и помолись о мне, — я краду и ем.

— Зачем же? Разве ты голоден? — спросил я его.

— Да, я не насыщаюсь за братской трапезой, — отвечал он, — и не могу просить.

Я сказал ему:

— Отчего же ты не пойдешь и не скажешь игумену? Он отвечал мне:

— Стыжусь. Говорю ему:

— Хочешь ли, чтобы я пошел и сказал ему? Он говорит:

— Как тебе угодно, господин.

Итак, я пошел и объявил о сем игумену. Он сказал мне:

— Окажи любовь и позаботься о нем как знаешь.

Тогда я взял его и сказал келарю при нем:

— Окажи любовь и, когда придет к тебе этот брат, давай ему, сколько он хочет, и ни в чем не отказывай ему.

Услышав это, келарь отвечал мне:

— Как ты приказал, так и исполню».

«Проведя таким образом несколько дней, брат этот опять приходит и говорит мне:

— Прости меня, отче, я снова начал красть. Говорю ему:

— Зачем же? Разве келарь не дает тебе, чего ты хочешь?

— Да, прости меня, он дает мне, чего я желаю, но я сты­жусь его.

— Что же, ты и меня стыдишься?

— Нет.

— Итак, когда хочешь, приходи и бери у меня, но не кради, — сказал ему, ибо у меня тогда была должность в больнице. И он приходил и брал, что хотел.

Но через несколько дней он опять начал красть и при­шел со скорбью и сказал мне:

— Вот я опять краду.

Я спросил его:

— Зачем, брат мой? Разве я не даю тебе, чего ты хочешь?

— Нет, даешь, — отвечал он.

— Что же, ты стыдишься брать у меня? -Нет.

— Так зачем же ты крадешь?

— Прости меня, сам не знаю, зачем, но так просто краду. Тогда я сказал ему:

— Скажи мне, по крайней мере по правде, что ты дела­ешь с тем, что крадешь?

— Я отдаю это ослу, — отвечал он.

И действительно, оказалось, что этот брат крал куски хлеба, финики, смоквы, лук и вообще все, что он ни нахо­дил, и прятал это — одно под свою постель, другое на ином месте, и наконец не зная, куда это употребить, и видя, что оно портится, он выносил это вон и выбрасывал или отда­вал бессловесным животным.

Вот видите ли, что значит обратить страсть в навык? Видите ли, какого это достойно сожаления, какое это страдание?.. И хорошо сказал авва Нистерой: "Если кто увлекается страстью, то он будет рабом страсти. Благий Бог да избавит нас от злого навыка..."»

Вред, наносимый человеку сребролюбием

Уже из предыдущего можно видеть, насколько пагубна эта страсть. Она влечет за собой множество иных страстей, которые совершенно не позволяют душе воспрянуть от земного к горнему. «Как пес привязан цепью, так и много­стяжательный, — по выражению преп. Нила Синайского, — связан попечениями».

Страсти, которыми связывает человека сребролюбие, самые злые. «Волны не оставят моря, а сребролюбца не оставят гнев и печаль»,- говорит прп. Иоанн Лествичник. И как ему не гневаться если у него отнимают любимую или так называемую «личную» вещь? Возвыситься до той мысли, что все вещи — Божьи, а не наши, и даны Богом нам во времен­ное пользование для оказания помощи нищим и бедным, чтобы чрез это получить нам вечную жизнь, любостяжательный не может. И поэтому при всяком прикасании ко­го-либо к его вещам у него сразу загорается сердце — «не разбили бы», «не испортили бы», «ведь денег стоит» и т. д ...

Средства борьбы с сребролюбием

Нужно вдуматься в эту фразу. Потому что речь идёт именно о борьбе с сребролюбием, а не с самим богатством. Ибо можно, как уже было сказано, при богатстве быть не сребролюбивым и, будучи нищим, все время думать о деньгах. Поэтому нельзя завидовать чужому счастью и зариться на жизнь богатых людей, как равно и презирать их. Если мы ни­щи деньгами, но богаты духом, то ничего не теряем, а если наоборот, то, безусловно, сами разжигаем для себя геенну. Богатство не постыдно, а постыдно пристрастие к нему.

Легко заметить, что существует четыре группы возмож­ных состояний: 1) сребролюбие при богатстве; 2) корысто­любие при нищенстве; 3) беспристрастие при богатстве; 4) нестяжательность при нищенстве.

О первых двух уже сказано, что они влекут человека на дно адово. Но как стяжать беспристрастие при богатстве?

Для этого нужны:

1.Вера.

Все заботы о «черном дне» начинаются с забвения Промысла Божия и Самого Бога. На все напоминания о Нем у сребролюбцев один ответ: «Сам не будь плох», «под лежачий камень вода не течет». И только тогда успокаи­ваются, когда припрячут где-нибудь «небольшую сумму». Впрочем, и тогда не успокаиваются. Кстати, еще одна ин­тересная подробность: сребролюбцы очень трудолюбивы и чужды лености. Если это верующий человек, то он ежечасно вспоминает слово апостола: праздный да не яст (2 Фес. 3, 10); и другое: руце сии по-служисте мне и сущим со мною (Деян. 20, 34). Говорят ему, что в праздник работать грех или что служба в храме идет, а он на это: «Бог труды любит» — и продолжает ра­ботать. И, таким образом, верит и надеется на свои силы, а не на помощь Божию. Поэтому, кто одержим сей страс­тью, должен начинать с обратного, то есть с веры в не­усыпный над нами Промысл Божий, никогда не оставля­ющий истинно работающих Господу.

2.Память смерти.

Кто постоянно помнит о страшном ответе, который придется ему дать на Страшном Суде за свои грехи и пристрастия, тот не будет привязываться к тленным, ничтожным вещам мира се­го, хотя бы они и стоили огромных денег. Ибо это чистое безумие — прилеплять помысл к вещам, которые погибнут и от которых придется в любом случае отказаться. Не даром говорят о дорогих вещах: в гроб с собой не возьмёшь!

3.Опытное ведение Божественной помощи.

Кто прибли­зился к Богу с помощью двух предыдущих добродетелей, тот познаёт на опыте силу Божию и воочию прозревает помогающую во всем Десницу Господню. И от этого еще более укрепляется в беспристрастии к вещам.

4.Творение милостыни.

Приобретая беспристрастие к ве­щам, христианин привлекает к себе на помощь против сребролюбивого беса еще более сильное и радикальное средство — он начинает творить милостыню и раздавать свое имущество. Это выражение внутренней свободы, которая является следствием действия благодати Божией.

5.Удаление от мира и нестяжательность.

Совершив по­двиг милосердия и освободившись с помощью Божией от скорогибнущего, непостоянного богатства, христианин поступает в славное число нищих Христа ради. Это, главным образом, путь монашеский. Человек не только отказывается от страсти сребролюбия, но и от предметов, его возбуждающих. Однако, нищенство слав­но только ради Христа, то есть когда соединя­ется с нищенством (то есть смирением) помыслов. Если же мы деньги свои отбросим, а привязанность и воспоминания о них в сердце своем оставим, то ничего не сделаем дельно­го. И потому, как ни велик предыдущий подвиг, но ему не хватает еще послушания.

6.Послушание.

Вот последнее и наилучшее средство про­тив корыстолюбия. Ибо как может человек пристращаться к чему-либо, когда он отдал в распоряжение другого не только имущество, но и собственное тело? И даже помышления. Но «отсечение своей воли есть кровопролитие, и для достижения сего человек должен потрудиться до смерти и отвергать волю свою» , - говорит прп. авва Дорофей. Тогда только он может, как и апо­столы, сказать Христу: Се, мы оставихом вся, — то есть действительно все, не только свои имения, в чем бы они ни заключались, но и свою волю и свои хотения, — и вслед Тебе идохом (Мф. 19, 27).

И это есть совершенство!

Святые отцы о сребролюбии

Сребролюбец есть страж своего имения, а не владелец. Раб, а не господин. Для него легче отдать часть свое­го тела, нежели уделить сколько-нибудь из законного золота.

Сребролюбец — не богач, сребролюбец во многом нуждается, а нуждающийся во многом никогда не может быть богат.

Невозможно любить вместе и серебро, и душу.

Имение сребролюбца нередко разделяют между собой многие, а грехи, сделанные им из-за этого имения, уносит с собой он один, подвергаясь за них мучи­тельному наказанию и ни в чем не находя никакого утешения.

Нет столь бесчувственного, как корыстолюбивый; он враг вселенной; он досадует, что существуют (другие) люди; он желает, чтобы везде была пустыня и чтобы он один обладал всем, и многое подобное он думает.

Когда мы, имея повеление давать другим свое собствен­ное, похищаем чужое, то какая остается нам надежда на спасение?

Страсть сребролюбия жаждет наживы и исцеляется ми­лостыней, когда придет раскаяние.

Свт. Иоанн Златоуст

Стяжавший любовь расточил деньги; а кто гово­рит, что имеет и то и другое, тот сам себя обманывает.

Страннолюбец и сребролюбец друг с другом встрети­лись; и второй назвал первого безрассудным.

Победивший страсть сию отсек попечения; а связанный ею никогда не молится чисто.

Нестяжательный муж молится чистым умом; а любостяжательный во время молитвы представляет образы вещества.

Монах, любящий деньги, чужд лености; он ежечасно вспо­минает слово апостола: праздный да не яст (2 Сол. 3, 10); и другое: руце сии послужисте мне и сущим со мною (Деян. 20,34).

Нестяжание есть отложение земных попечений, безза­ботность о жизни, невозбраняемое путешествие, вера запове­дям Спасителя; оно чуждо печали!

Вкусивший вышних благ легко презирает земные, невкусивший же первых радуется о стяжании последних.

Презревший вещество избавился от словооправданий и прекословия; любостяжательный же за иглу готов состя­заться до смерти.

Сребролюбие есть и называется корень всем злым (1 Тим. 6, 10); и оно действительно таково, ибо произво­дит ненависть, хищения, зависть, разлучения, вражды, сму­щения, злопамятство, жестокость и убийства.

Лествица

В Александрии была одна девственница, впрочем, только по названию, потому что хотя и имела смиренную наружность, но в душе была скупа, сварлива и до крайности пристрастна к деньгам, больше златолюбивая, чем христолюбивая. Из своего имущества она никогда не подавала ни одного овола (мелкая медная монета) ни страннику, ни бедному, ни монаху, ни девственнице, ни несчастному, ни в церковь. Несмотря на многие увещания святых отцов, она не сбросила с себя тяжести богатства. Были у нее и родные, и она взяла к себе на воспитание дочь своей сестры. Ей-то день и ночь обещала она свое имущество, отвергнув небесную любовь. Это — одно из обольщений диавола, когда он порождает в человеке недуг любостяжания под предлогом родственной любви. Эту девственницу, называвшуюся толь­ко так, а нравом чуждую подвижничества, захотел излечить от недуга любостяжания святейший Макарий, пресвитер и надзиратель бога­дельни для увечных. Надобно заметить, что в молодости он гранил камни. Вот он, придя к ней, говорит: «Попались мне дорогие камни — изумруды и яхонты. Краденые они или купленные, не могу сказать, только эти камни бесценные. Хозяин продает их за пятьсот червонцев. Если тебе угодно их купить, дай мне эти деньги. Камни ты можешь употребить на украшения для своей племянницы». Девственница, всей душой привязанная к племяннице, обрадовавшись случаю нарядить ее, упала в ноги Макарию и говорит: «Сделай милость, не отдавай их никому!» Святой муж пригласил ее к себе. «Дойди, — говорит, — до моего дома и посмотри камни». Но она тут же отдала ему пятьсот червонцев, говоря: «Прошу тебя, достань их как угодно; мне же не хочется видеться с человеком, который их продает». Святой Макарий, взяв пятьсот червонцев, употребил их на нужды богадельни. Прошло много времени, а девственница стыдилась напомнить ему о камнях, потому что этот муж пользовался в Александрии большим уважением как старец весьма благочестивый и милостивый. Наконец, встретив его в церкви, говорит ему: «Что ж те камни, за которые мы дали пятьсот червонцев?» Он ответил ей: «В тот же самый день, как ты дала мне деньги, я и заплатил их за камни, и если хочешь увидеть их, приходи в мой странноприимный дом, там они и лежат. Посмотри, понравятся ли они тебе, в противном случае возьми свои деньги обратно». Девственница пошла с радостью. Странноприимный дом имел два отделения: в верхнем помещались женщины, а в нижнем — мужчины. Когда она пришла к дому, святой провел ее в ворота и говорит: «Что угодно тебе сперва видеть — яхонты или изумруды?» «Что хочешь», — ответила она. Макарий повел ее наверх и, указывая на увечных женщин, слепых, сказал ей: «Это вот яхонты». Потом свел ее вниз и, указывая на таких же мужчин, сказал: «А это изумруды! И я полагаю, что драгоценнее нигде не найти! Если они не нравятся тебе, возьми свои деньги назад». Пристыженная девст­венница вышла и, придя домой, занемогла от великой печали, потому что сделала доброе дело не по любви к Богу, а против своей воли. После она благодарила старца.

Лавсаик

Старцы рассказывали о некоем садовнике, который, обрабатывая свой сад, все заработанное раздавал на милостыню, а себе оставлял только необходимое для пропитания. Впоследствии сатана вложил в его сердце помысл: накопи себе сколько-нибудь денег, чтоб было тебе на твои нужды, когда состаришься или заболеешь. Он начал копить и накопил монетами глиняный сосуд. После этого случилось ему заболеть: за­гноилась у него нога. Накопленные деньги он издержал на врачей, но врачи не могли оказать ему никакой помощи. Посетил его опыт­нейший врач и сказал: «Если не решишься на то, чтобы отнять часть ноги, то она вся сгниет». Вследствие этого был назначен день операции. В ночь перед операцией садовник опомнился, начал приносить пока­яние, воздыхать и плакать, говоря: «Помяни, Господи, милостыни, которые я прежде подавал, когда работал в своем саду и заработанные деньги отдавал больным». Когда он говорил это, предстал ему Ангел Господень и сказал: «Где деньги, накопленные тобой? Где избранный тобой предмет надежды?» Садовник понял тогда, в чем заключалось его согрешение, и сказал: «Господи! Я согрешил. Прости меня. С этого времени больше не буду делать этого». Тогда Ангел прикоснулся к его ноге, и она тотчас исцелилась. Врач, как и условились, пришел с железными инструментами, чтобы отнять ногу, и не нашел дома боль­ного. На вопрос о садовнике ему ответили: «С раннего утра ушел работать в сад». Врач пошел в сад и, увидя его копающим землю, прославил Бога, мгновенно даровавшего исцеление от болезни, не исцелимой чело­веческими средствами.

Еп. Игнатий. Отечник.

Однажды святой Нифонт увидел человека, за которым следовало множество нищих, прося у него милостыни, но он даже и не оглянулся. Тогда Нифонт подошел к Ангелу-Хранителю этого человека и спросил: «Скажи мне, много ли у этого человека имения?» Ангел сказал: «Он имеет бесчисленное богатство, но поскольку сребролюбец, то из-за копейки готов умереть. Бьет он и своих рабов, морит их голодом, не одевает и налагает непосильные работы. Нифонт сказал: «Да неужели совесть не упрекает его за то, что оставляет нищих?» Ангел отвечал: «Послушай меня, Нифонт, я скажу тебе — приходит к нему темный бес, смущая его и говоря: «Вот ты состаришься и в болезнь впадешь! Поэтому не давай своего никому, иначе когда будешь в нужде, то начнешь каяться и говорить: «Напрасно я раздал свое имение нищим!» Но уже поздно будет». И таким образом прельщает его нечистый бес, часто влагая ему эти мысли в сердце. Он же повинуется им, и пребывает помраченным, и нищих не милует». Человек тот вскорости впал в болезнь, и болезнь его была жестокая. Он израсходовал на лечение все свое имение, но не только не получил никакой пользы, но болезнь его еще больше усилилась. И, промучившись так много дней, умер, сказано, и душой и телом. Пусть же помнят это богатые скупцы и скупость свою оставят. К этому призывает их и Господь: «Не собирайте себе сокровищ на земле, где моль и ржа истребляют и где воры подка­пывают и крадут» (Мф. 6, 19).

Прот. Виктор Гурьев. Пролог.

Тема: Гнев

Гнев – страсть, имеющая множество разновидностей. В той или иной степени гнев свойственен большинству людей. «У желающих за оскорбление воздать оскорблением, кровь в сердце кипит, бурля и клокоча, как на сильном огне: устремившись на поверх­ность тела, показывает она разгневанного в ином виде, обыкновенные и всем известные черты его, заменив как бы личиной, употребляемой на позорище. В них не узнаешь тех глаз, какие им свойственны и обычны; напротив того, взор блуждает и сверкает огнем. У них зубы скрипят, как у вепрей, когда точат зуб о зуб. Лицо мрачно и налито кро­вью; все тело надуто, жилы готовы лопнуть, оттого что дух взволнован внутренней бурей. Голос напряжен и жесток, речь несвязна, вдается в излишества, течет нераздельно, не в порядке, невразумительно», — описывает одержимого гневом в одной из своих бесед свт. Василий Великий. Такие крайние состояния не часто встречаются в жизни, а , вот, раздражительность (форма гнева, выражающаяся во «внутреннем кипении») распространена черезвычайно.

Гнев по своей природе есть законная и необходимая способность души, которую человек извратил и сделал, вместо добродетели, страстью. Гнев, по первоначальному плану Творца, должен был быть энергией, ревностью, рвением, которое бы «раздражало», то есть приводило в напряжение, «вожделевательную» силу души и заставляло бы её усиленно стремиться ввысь, к Богу.

Уму свойствен гнев, не чуждый естеству: без гнева человек не может иметь чистоты, то есть если человек не будет гневаться на все всеваемое в нас от врага. Этот гнев превратился в нас в такое состояние, что мы воспламеняемся им на ближних своих за какие-нибудь ничтожные и бесполезные вещи.

Прп. Исаия 0тшельник

Гнев по природе назначен на то, чтобы воевать с демонами и бороться со всякого рода греховной сластью.

Авва Евагрий

Возбуждение гнева присвоено нам со спасительной целью, чтобы мы, гневаясь на свои пороки и погрешности, с большим усердием упражнялись в добродетелях и духовных подвигах, проявляя всякую любовь к Богу и терпение к нашим братьям.

Прп. Иоанн Кассиан

Следовательно, как гнев в состоянии стремления к добродетели непорочно и законно направлялся до падения Адама на Бога (что теперь встре­чается только у святых, так теперь необходимо направлять его на дьявола, а следова­тельно, чрез это и на пороки. Только в таком случае он законен!

«Гнев питай на одного только змия, чрез которого ты пал», — говорит св. Григорий Богослов.

«Памятозлобствуя, памятозлобствуй на бесов и, враж­дуя, враждуй против твоей плоти непрестанно. Ибо плоть сия есть друг неблагодарный и льстивый: чем более мы ей угождаем: тем более она нам вредит», — учит дру­гой светильник рассуждения, преп. Иоанн Лествичник.

Гнев не всегда и не сразу захватывает всю душу человеческую, но как это бывает с прочими страстями постепенно входит в сердце и укореняется в нём. Поэтому укажем степени развития этой страсти.

Степени развития гневной страсти

1.Огорчение

Это неприятное чувство, гнездящееся в душе. Напри­мер, оскорбили кого-либо, сказали колкое слово и вот, че­ловеку стало больно, к сердцу подкатило, «защипало». «Кто разводит огонь, — образно сравнивает это состояние авва Дорофей, — тот берет сначала малый уголек: это — слово брата, нанесшего оскорбление. Вот это пока еще только малый уголек: ибо что такое слово брата твоего. Если ты его перенесешь, то ты и погасил уголек». Смятохся, то есть сразу дух захватило от гнева, — говорит пророк Да­вид, — и не глаголах, смолчал, — и все прошло (Пс. 76, 5).

2. Смущение

«Если же будешь думать, — продолжает сравнение авва Дорофей, — "зачем он мне это сказал, и я ему скажу то и то, и если бы он не хотел оскорбить меня, он не сказал бы это­го, и я непременно оскорблю его", — вот ты и подложил лу­чинки или что-либо другое, подобно разводящему огонь, и произвел дым, который есть смущение... Однако же и его, если хочешь, можешь удобно погасить, пока оно еще не ве­лико, молчанием, молитвою, одним поклоном от сердца».

3.Раздражительность

Чувство, которое кратко и в слабой степени (хотя и остро) испытываешь при огорчении, теперь начинает бур­лить и клокотать в сердце. Оно, словно от чадящих лу­чинок, наполняется «дымом» и как будто хочет выскочить из груди. Мысли сталкиваются друг с другом, ввергая ум в смятение: «Зачем он мне это сказал? Да как он смеет? Да я ему покажу!..» Но все же человек и в этом случае еще име­ет запас сил для борьбы с собой, хотя ему уже и трудно удержаться от греха. И пока не поздно нужно воззвать из глубины души к Тому, Кто некогда запретил буре, после чего мгновенно сделалась тишина. Если же не так, то ты (по авве Дорофею) «уподобляешься человеку, подкладывающему дрова в огонь и еще более разжигающему его, отчего обра­зуется много горящего уголья, и это есть уже гнев».

4. Гнев

Это есть уже открыто выраженное желание зла ближнему. Гнев может быть как долгим, так и кратким. Преп. Иоанн Лествичник рассказывает на основании своих собственных на­блюдений про случай длительного ярко выраженного гне­ва даже в одиночестве, в отсутствии кого- либо.

«Сидя, по некоторой нужде, близ келий безмолвствую­щих мужей, — говорит святой отец, — я слышал, как они от досады и гнева наедине злились, как куропатки в клетках, и на огорчивших их, как будто на присутствующих там, на­скакивали...» «И я благочестно советовал им не жить в уе­динении, — прибавляет великий источник рассуждения преп. Иоанн, — чтобы из людей не сделаться бесами».

«Подобные вещи,- говорит епископ Варнава (Беляев),- каждый может испытать на себе. Если наложить на себя на некоторое время подвиг молчания (одновременно с молитвой), то сейчас же демоны начнут искушать гневом. Такова их практика».

Но не всегда эти состояния возникают в такой последовательности. Порой человек мгновенно, как порох, вспыхивает сильным жестоким гневом, который, подобно какому-нибудь пожи­рающему пламени, раздуваемому сильным ветром, сжигает в одну минуту всю душевную ниву. Это новое состояние называется вспыльчивость.

5. Вспыльчивость

«Не должно быть от нас сокрыто, о друзья, и то, — пре­дупреждает преподобный Иоанн Лествичник, — что иногда во время гнева лукавые бесы скоро отходят от нас с тою целью, чтобы мы о великих страстях вознерадели, как бы о маловажных, и наконец сделали болезнь свою неисцельною».

Это то, о чем у нас в миру говорят так: «Он вспыльчивый человек, но отходчивый». И последним сло­вом хотят извинить страсть гнева. На это следует обратить особое внимание, чтобы не убаюкивать себя льстивыми мыслями: мы, мол, и не желали обижать; после и пожелеть можно того, кто случайно под руку попался. Дейст­вительно, если причиненную обиду загладить подарками, то обиженные могут этим удовлетвориться. Однако подобное поло­жение вещей опасно для самого обидчика, так как позволяет на­всегда погрязнуть в этой трясине, и чрез то подпасть Божьему Суду.

Вспыльчивость граничит уже со следую­щим, еще худшим состоянием души — бешенством.

6.Бешенство

Самое название уже («бешенство» — от слова «бес») по­казывает, что человек в этом состоянии уподобляется бесу.

«Душу, приведенную в бешенство гневом, — говорит св. Василий Великий, — ни острие меча, ни огонь, ни другое что страшное не сильны удержать почти так же, как и чело­века, одержимого бесом, от которого разгневанный не отли­чается ни наружным видом, ни душевным расположением».

Епископ Варнава приводит пример некой жены помещи­ка Ч. из времен крепостного права, засекшей насмерть не одного крестьянина. Помещица эта «была тоже ягода! — Иногда она разозлится, шлепнется на стул, протянет ногу, — пишет в своих воспоминаниях очевидец, — и кричит дворовой бабе: "Разувай, дай башмак, становись на ко­лени, заложи руки назад!" И начнет башмаком хлестать по лицу! Вид крови приводил ее в совершенное бешенство: как только увидит, что из носу, изо рта или ушей полила кровь, — она вскочит и, уже без памяти, рвет щеки, и губы, и волосы; повалит и, как зверь, начнет и мять, и рвать все, что под ней: щиплет, хлещет, рвет; сама растреплется, раско­сматится, в возне разорвет все и на себе, у рта пена, слюни брызжут — полнейшее бешенство! Оторвется уж только тог­да, когда сама выбьется из сил и упадет на стул, совсем обес­силев. Откинется на стул, а сама только: "А-а! А-а! А-а!.."»

7.Злопамятность

«Как горящее уголье, — говорит авва Дорофей, — когда оно угаснет и будет собрано, может лежать несколько лет без поврежде­ния, и даже, если кто польет его водою, оно не подвергается гниению, так и гнев, если закоснеет, обращается в злопамят­ность, от которой человек не освободится, если не прольет крови своей ». Под кровью святой отец понимает великие подвиги — сердечные воздыхания к Богу и телесные труды до пре­делов возможного, но более всего молитву от всего сердца о своих врагах: Боже, помоги брату моему и мне, ради мо­литв его.

«Таким образом человек и молится за брата своего, — а это есть знак сострадания и любви, — и смиряется, прося себе помощи, ради молитв его. А где сострадание, любовь и смирение, что может там успеть раздражительность, или злопамятность, или другая страсть?».

8.Ненависть

«Где оскудевает любовь, там непременно на место ее входит ненависть, — говорит св. Василий Великий. — А если, как говорит Иоанн, Бог есть любовь (1 Ин. 4, 16), то, по всей необходимости, ненависть есть диавол. Посему, как имеющий любовь имеет в себе Бога, так имеющий нена­висть питает в себе дьявола». В качестве одного из примеров можно привести проявление не­нависти в плотской любви. Порок этот был уже известен в глубокой древности. Библия повествует нам о случае, содержащемся во Второй книге Царств (глава 13), об обесчещении Амноном своей сестры Фамари, к которой он вдруг воспылал величайшей страстной любовью. «…И преодо­лел ее, и изнасиловал ее, и лежал с нею. Потом возненави­дел ее Амнон величайшею ненавистию, так что ненависть, какою он возненавидел ее, была сильнее любви, какую имел к ней». Эта ненависть сказалась и в поступке. Амнон об­ратился с чувством злобного омерзения к сестре, которую он, по всей вероятности, одну только и обвинил в своем падении: «Встань, уйди». И когда она возмутилась его грубым обра­щением с нею, он позвал слугу: «Прогони эту от меня вон...» Он не мог спокойно выговорить ее имя и едва сдер­жался, чтобы не назвать ее непотребным словом, задыхаясь от гнева и ненависти. Именно такая ненависть служит основой многочисленных убийств, отравлений и прочих крайних выражений жестокости.

Противоядия против гнева

Прп. Иоанн Лествичник говорит: «Если кто хочет совершенно избавиться от гнева и со­путствующих ему страстей: возношения, вспыльчивости, лукавства, вражды, самооправдания и прочих, — то пусть поступит в монастырь и притом такой, где бы насельники его отличались самым суровым характером. И там, подвергаемый досаждениям, уничижениям и потрясениям от братьев или сестер, ударяемый и ногами попираемый, в прямом и переносном смысле, пусть непрестанно молчит и служит добровольно всем, как купленный раб, безропотно, терпеливо, подавляя в себе всякий малейший помысл са­мооправдания и обвинения в чем-либо ближнего. Хотя бы с грязью смешали доброе имя — и совершенно неповинно, то и в этом случае пусть не унывает, но лучше веселится по заповеди (Мф. 5, 11; Иак. 1, 2). И если после такого тернистого пути, на котором сердце, может быть, сотни раз будет истекать кровью, мы встретимся с этим человеком, то не­сомненно увидим, как он без вреда может брать в руки свирепых гадюк и скорпионов, ходить посреди кровожад­ных тигров, как среди щенков, и приводить к Богу самые закоренелые в злобе сердца».

Из сказанного видно, что гнев побеждается смирением, потому что указанный путь есть не что иное, как приобре­тение сей божественной добродетели.

Следует так же упомянуть и о причинах гнева. Гнев происходит от различных причин, и особенно от сластолю­бия. О сем упоминает и Ёвагрий, повествуя, что некоторый святой говорил: "Для того и отвергаю наслаждения, чтобы отсечь причины раздражительности"». Действительно, если чело­век рассердился, памятозлобствует, срывает на ком-нибудь зло, то ищи причину этого в том, что он в чем-нибудь не смог успокоить свою плоть. Прп. Исайя Отшельник говорит:

«Четырьмя вещами умножается в нас гнев: когда стремим­ся удовлетворить пожеланиям, когда последуем собствен­ной воле, когда присваиваем себе право учительства и почитаем себя мудрыми». Ему же вторит прп. Авва Зосима:

«Причины гнева суть: давать и брать (т.е. в долг), творить волю свою, любить учительство, почитать себя разумным. Кто отсечет это, у того страсть гнева не будет иметь силы». А свт. Ионн Златоуст добавляет: «Воздерживайся всегда от крика, и ты никогда не при­дешь в гнев. Вот способ укрощения гнева».

Казалось бы и всё. Не о чем говорить. Но как обойти вниманием такие распространённые проявления гнева как осуждение и злорадство.

ОСУЖДЕНИЕ (ЗЛОСЛОВИЕ), ЗЛОРАДСТВО

Эти страсти представляют собой исчадия гнева, ненависти и злопамятности. Если среди спасающихся злорадство встречается сравнительно реже, то осуждение - это поистине, бич не только всякого собрания, начиная с двух человек, но и каждого человека в отдельности. Осуждение — самый распространенный недуг! Как будто какая-то язва у каждого на языке сидит и мешает молчать и не говорить зло о ближнем. Порой легче, кажется, раскаленный уголь на языке продержать, чем худое слово не произнести. Что касается собственно духовной жизни, то страсть эта производит великие опустошения и лишает человека воз­можности приобрести основные добродетели спасительно­го делания, то есть плач и любовь. Осуждение имеет свои степени.

"Иное дело злословить или порицать, иное осуждать, и иное уничижать, — говорит авва Дорофей. — Порицать — значит сказать о ком-нибудь: такой-то солгал, или разгне­вался, или впал в блуд, или сделал что-либо подобное. Вот такой злословил брата, то есть сказал пристрастно о его со­грешении. А осуждать — значит сказать: такой-то лгун, гневлив, блудник. Вот этот осудил самое расположение ду­ши его, произнес приговор о всей его жизни, говоря, что он таков-то, и осудил его, как такого; а это тяжкий грех. Ибо иное сказать: "Он разгневался", и иное сказать: "Он гнев­лив", и, как я сказал, произнести таким образом приговор о всей его жизни. А грех осуждения столько тяжелее всякого другого греха, что Сам Христос сказал: Лицемере, изми первее бервно из очесе твоего, и тогда узриши изьяти сучец из очесе брата твоего (Лк. 6,42), и грех ближнего уподобил сучку, а осуждение — бревну".

Два занятия у де­монов, говорит св. Иоанн Лествичник: «Человеко­убийцы бесы побуждают нас или согрешить, или, когда не грешим, осуждать согрешающих, чтобы вторым осквернить первое».

Осуждение, злословие — великий грех, но все же чело­веческий. В отношении ближнего мы ведем себя плохо, не можем не видеть зла в нем, сердцем источаем сукровицу памятозлобия, но все-таки на этом и останавливаемся, са­мого зла ему не желаем, наоборот, даже и осудительные разговоры имеют личину добра и заводятся как бы ради пользы ближнего. Но злорадство является уже делом демонским. Только бесы могут радоваться падению и гибели человека. У ангелов же Божиих, по словам Христа, наоборот, бывает радость и об одном грешнике кающемся (Лк. 15, 10). В чем же заключается злорадство?

Злорадство состоит в том, что человек радуется расши­рению, распространению и победе зла. Бог нас от всего этого да убережёт!

Святые отцы о гневе

Лествица

Не тогда узнаешь, что ты совершенно избавился от сей гнилости, когда помолишься об оскорбившем, или за зло воздашь ему дарами, или пригласишь его на трапезу: но когда, услышав, что он впал в некое злоключение душевное или телесное, восскорбишь о нем, как о себе, и прослезишься.

Видал я, что ненависть расторгала долговременные узы блудной любви; а потом памятозлобие чудным образом не попускало им вновь соединяться. Дивное зрелище! Бес беса вра­чует; но может быть, это дело не бесов, но Провидения Божия.

Непамятозлобие есть знак истинного покаяния; а кто содержит в сердце памятозлобие, и думает, что он творит покаяние, тот подобен человеку, которому во сне представля­ется, что он бежит.

Никогда не стыдись того, кто перед тобою злословит ближнего; но лучше скажи ему: "Перестань, брат, я ежеднев­но падаю в лютейшие грехи, и как могу его осуждать?" Ты сделаешь таким образом два добра, и одним пластырем исце­лишь и себя и ближнего. Это один из самых кратких путей к получению прощения грехов, т. е. чтобы никого не осуждать. Ибо сказано: не судите, и не судят вам (Лк. 6,37).

Послушайте меня, послушайте, злые судии чужих дея­ний: если истинно то, что: имже судом судите, судят и вам (Мф. 7,2); то, конечно, за какие грехи осудим ближнего, телесные или душевные, в те впадем сами; и иначе не бывает.

Если гнев вселится в душу твою, то им уже уничтожен день твоей жизни. По крайней мере, не позволяй гне­ву переходить на другой день, чтоб не погубил он це­лой жизни твоей.

прп. Ефрем Сирин

Гнев не будет иметь места, когда ты будешь свободен от пристрастия к себе самому.

Свт. Иоанн Златоуст

Начало безгневия есть молчание уст при смущении, середина — молчание сердца при тонком сму­щении души, а конец — непоколебимая тишина при дыхании нечистых ветров.

Прп. Иоанн Лествичник

Кто не презирает всех вещей славы и телесного покоя, а вместе с тем и самооправдания, тот не может ни от­сечь своих вожделений, ни избавиться от гнева.

Авва Дорофей

Невозможно кому-либо разгневаться на ближнего, если он сердцем своим сперва не вознесется над ним, если не уничижит его и не сочтет себя высшим его.

Авва Дорофей

Молитве гордого и гневливого не только не внемлет Бог, но и попускает молящемуся в таком устроении различные унизительные искушения.

Свт. Игнатий Брянчанинов

«Сильное и здоровое тело Петра любило хотя и времен­ные, но частые «отмены», и вот, при дворе Катерины одна за другой являются красавицы в различных званиях, более или менее опасные, особенно в первое время. Таким обра­зом на сцене появилась и Мария Гамильтон. Шутовские игры, маскарадные процессии, совершаемые членами «всешутейшего и всепьянейшего собора», не обходились без участия красавицы Гамильтон, с которою Петр открыто шел в первой паре уличного маскарада... Петр I не скрывал своей связи, да скоро и результаты «царской потехи» стали очевидны... Начиная с 1715 года Гамильтон должна была несколько раз прибегать к помощи врачей, чтобы не утерять «расположения» Петра. Но переменчивая натура Петра ис­кала и вскоре нашла заместительницу. Гамильтон впала в немилость, была обвинена в задушении новорожденного и после года кандальной тюрьмы, после пытки и наказания батожьем была казнена.

Это было 17 марта 1719 года... Площадь перед Петро­павловской была наполнена народом, привыкшим к каз­ням... Кое-где валялись полусгнившие головы заговорщи­ков, казненных еще в декабре. Наконец приехал Петр, в ожидании «преступницы». Вот и она. Еще не утратившая своей редкой красоты, в белой шелковой рубахе, с черными лентами, она вызывала чувство жалости и сострадания... Но царь был неумолим. Прочитали указ: «Петр Алексее­вич... самодержец, указал на твои, Марья, вины, что ты жи­ла блудно и была от того брюхата трижды, и двух ребенков лекарством из себя вытравила, а третьего родила и удави­ла... За такое твое душегубство— казнись смертью».

Фрейлина упала на колени перед Петром и умоляла о пощаде... Петр не тронулся, только сказал шепотом палачу несколько слов. Думали, что это слова пощады. Она взошла на эшафот, склонила голову... Сверкнул топор — и голова упала прямо на руки Петру... Палач исполнил требование Петра и не «осквернил» тело красавицы своим прикоснове­нием...

Удовлетворенный казнью Петр поцеловал голову в неостывшие губы и, сохраняя спокойствие, стал сообщать приближенным некоторые сведения из анатомии... Затем он еще раз поцеловал неостывшие уста и уехал с места казни.

Голова казненной красавицы долго хранилась в Акаде­мии Наук в спирту, сохраняя черты редкой красоты и как бы служа вечным памятником Петровой жестокости».

Некто Исаак-монах рассказывал следующий случай из своей жизни. Однажды, — говорил он, — я поссорился с братом и стал гневаться на него. Между тем, сидя как-то за своим рукоделием, я вспомнил о своей ссоре, раскаялся и, движимый страхом ответственности перед Богом, думал: «Что мне делать?» В это время вошел ко мне какой-то юноша и, не сотворив, как следовало, крестного знамения, сказал: «Ты согрешил и тревожишься, доверься мне и будешь спокоен». Я же, поняв, что это диавол, отвечал: «Уйди, ибо ты не от Бога». Он же говорит: «Жаль мне тебя: дело свое ты губишь, а все-таки ты мой». «Нет, — говорю, — не твой я, диавол, а Божий». Он сказал: «Гнев держащих и зло помнящих Бог передал нам. Ты же три недели гневаешься на своего брата». Я отвечал: «Лжешь». А он: «Ты зло имеешь на него, а держащих злопамятство ожидает геенский огонь, и я к таким людям приставлен, и ты — мой». Услышав это, я тотчас же пошел к брату, поклонился ему и примирился с ним. Что же? Возвратившись домой, я увидел, что диавол, не потерпев моего при­мирения, из злобы, сжег мое рукоделие и рогожу, которую я обык­новенно подстилал, когда молился».

Прот. В. Гурьев. Пролог.

Рассказывали об авве Марке Египетском. Он прожил тридцать лет, ни разу не выходя из своей келлии. К нему обыкновенно приходил пресвитер и приносил ему Святое Причащение. Диавол, видя столь крепкое терпение Марка, злоумыслил искусить его осуждением. Он внушил одному бесноватому идти к старцу будто бы для молитвы. Одержимый духом, не говоря еще ни слова, закричал старцу: «Пресвитер твой имеет гнусные грехи, не позволяй ему более входить к тебе». Боговдохновенный муж сказал ему: «Сын! Все выбрасывают нечистоту вон, а ты принес ее ко мне. В Писании сказано: «Не судите, да не судими будете» (Мф. 7, 1). Впрочем, если пресвитер и грешник, Господь спасет его, ибо сказано: «..Молитеся друг за друга, яко да изцелеете...» (Иак. 5, 16). После этих слов старец, сотворив молитву, изгнал из человека беса и отпустил его здоровым. Когда, по обыкно­вению, пришел пресвитер, старец принял его с радостью. И благий Бог, видя незлобие старца, явил ему чудо. «Когда пресвитер приступил к Святой Трапезе, я увидел, — рассказывал сам старец, — что Ангел Господень сошел с Неба и положил руку свою на пресвитера, и пресвитер сделался как бы огненным столпом. Когда же я с изумле­нием смотрел на это видение, услышал глас, говоривший мне: «Че­ловек! Что ты удивляешься сему? Если и земной царь не позволяет вельможам своим предстать пред себя нечистым, а требует от них великолепия, тем паче Божественная сила. Неужели она не очистит служителей Святых Тайн, предстоящих пред Небесной Славой?» Та­ким образом, мужественный подвижник Христов Марк Египетский, сделавшись великим, удостоился этого дара за то, что не осудил пресвитера.

Достопамятные сказания

Тема: Уныние

Сегодня мы с вами несколько уклонимся от порядка рассмотрения главных страстей, принятых в Православной Церкви. Дело в том, что в этом вопросе существует отличие межу восточной и западной христианскими традициями.

Православная церковь включает в список смертных грехов 8 страстей:

1. Чревоугодие.

2. Прелюбодеяние.

3. Сребролюбие.

4. Гнев.

5. Печаль.

6. Уныние.

7. Тщеславие.

8. Гордыня.

В частности подробное рассмотрение данных страстей сделано святителем Игнатием (Брянчаниновым) в его сочинении «Восемь главных страстей с их подразделениями и отраслями».

Католическая церковь к смертным грехам относит:

1. Гордыню.

2. Зависть.

3. Чревоугодие.

4. Блуд.

5. Гнев.

6. Алчность.

7. Уныние.

Концепция семи смертных грехов получила распространение после трудов Фомы Аквинского в XIII веке.

Думается, что православная традиция более глубоко проникает в суть вопроса и различает тонкости между родственными страстями (например, между тщеславием и гордыней), но католическая традиция более логична, проста и понятна. Это важно особенно для нас, мирян, людей не искушённых в аскетических тонкостях. Поэтому мы с вами последуем порядку западной христианской традиции, однако, не обойдём вниманием и все страсти указанные в восточной православной традиции, объединив печаль и уныние, гордость и тщеславие в одни родственные страсти.

Итак, сегодня мы с вами будем говорить об унынии. Причём вначале поговорим об унынии в собственном смысле, как его понимали святые отцы, а потом поговорим и о печали.

Уныние и леность

Уныние, тоска, скука, нерадение, лень, праздность - всё это явления одного и того же характера, различающиеся между собой только по сте­пени и виду расслабления, вызываемого демоном в челове­ке, который иногда давит на душу, иногда на тело, иногда слабее, иногда сильнее.

В сущности, следует говорить только о двух главных страстях (т.е. об унынии и о лени), с преимущественным воздействием одной на душу, а другой на тело. При чём эти страсти так тесно переплетены друг с другом, что можно говорить об одном уврачевании от них обе­их.

«...Из всех восьми предводителей злобы дух уныния есть тягчайший», — говорит св. Иоанн Лествичник. В самом деле, против каждой страсти служит врачевством противоположная добродетель (например, против чрево­угодия — воздержание, против сребролюбия — нестяжа­ние, против гордости - смирение и т. д.). Но против уны­ния нет специальной добродетели. Вот почему у святых отцов она называется иногда «всепоражающей смертью», ибо для своего уврачевания требует многих сил и ведет за собою все пороки и тысячи зол, вплоть до отвер­жения мирянами надежды личного спасения, а у мона­хов — до снятия мантий и возвращения в мир.

Когда, где и как нападает на человека бес уныния?

Об определенном времени нападения можно говорить только в отношении отшельников. «Врач посещает больных поутру, — говорит св. Иоанн Лествичник, — а уныние находит на подвижников около полудня». Во времена древних отцов враг искушал обычно именно в это время, когда солнце стояло в зените и от жара, которым начинала дышать пустыня, тело и ум ес­тественным образом слабели. Особенно после бессонной ночи, проведенной на молитве. А до подкрепления себя пи­щею еще далеко, ибо ее вкушали только к вечеру или по заходе солнца. Тогда бес наводил на них уныние, страх, что труды твои бесполезны, боязнь, что захвораешь и по­мочь на старости лет некому будет, и просто омерзение к давно облагоуханному молитвой месту, от которого якобы пользы нет. Не бояться именно этого демона и убеждает Господь, когда через пророка говорит подвижнику: Не убоишися от страха нощнаго, от стрелы летящая во дни... и беса полуденнаго (Пс. 90, 6).

Что же касается нас мирян, живущих по своей воле, хорошо высыпающихся, с утра на­едающихся, в полдень подкрепляющихся, то демон уны­ния нападает на нас в разное время и в связи с другими обстоятельствами. Но бывают и исключения, когда он дейст­вует не менее прилежно и с той аккуратностью во времени, что и в предыдущем случае. По своему опыту скажу, что это чаще всего бывает вечернее время.

И само тело расслабляет этот жестокий, невидимый му­читель. Особенно это бывает тогда, когда врагу не удается выманить человека из дома или монаха из кельи на люди, на развлечения, на рассеяние. В этом случае нагоняет на такового сон и не­выразимую слабость. «Как будто, — говорит преп. Иоанн Кассиан, — он утомлен и расслаблен был долгим путем и самым тяжелым трудом или будто проводил два или три дня в посте, без подкрепления пищею».

Эти действия уныния, происходят в обычном порядке, и для большинства из нас знакомы. Но порой, попущением Божиим, дьявол настолько сильно омрачает ум и сердце человека, что состояние это можно не иначе назвать, как «вкушением геенны» (прп. Иса­ак Сирин). Случается подобное состояние исключительно с гордыми душами, которые в этом припадке черной депрессии часто кончают жизнь самоубийством. Что всего более странно, подобное часто случается с людьми, живущими в постоянной роскоши.

У подвижников высшая степень уныния бывает только по причине зависти к ним демонов.

Преп. Исаак Сирин по этому поводу говорит:

«В то время как бываем в омрачении, не бу­дем смущаться, особенно если не в нас тому причина. Приписывай же это Промыслу Божию, действующему по причинам, известным единому Богу. Ибо в иное время ду­ша наша смертно томится и бывает как бы среди волн; и читает ли человек Писание, или совершает службу, во всяком деле, за какое ни примется, омрачение у него за омрачением. Таковой оставляет дело, и часто не попуска­ется ему даже приблизиться к оному; и вовсе не верит он, что это — временное с ним изменение и что бывает он и в мирном состоянии. Этот час исполнен отчаяния и страха; надежда на Бога и утешение веры в Него совершенно отмещутся душою; и вся она всецело исполняется страха и сомнения. Претерпевшие искушение в этой волне часа сего по опыту знают, какое изменение последует при окончании его. Но Бог не оставляет души в таком состоянии на целый день; потому что она утратила бы надежду христианскую. На­против того, скоро творит и избытие (1 Кор. 10, 13). Если же тревожное состояние этого омрачения продолжится бо­лее, то вскоре ожидай изменения самой жизни.

А я замечу тебе, человек, и дам совет: если не имеешь си­лы совладать с собою и пасть на лице свое в молитве, то об­леки голову свою мантиею и спи, пока не пройдет для тебя этот час омрачения, но не выходи из своей келий. Сему ис­кушению подвергаются наипаче желающие проводить жизнь умственную и в шествии своем ищущие утешения веры. В сообществе же других никогда не приемлют света уте­шения и беседами человеческими не врачуется, а успокаи­ваются на время, и после того уныние с большею силою восстает в человеке. И тогда необходим человек просвещенный, имеющий опытность в этом, который бы про­светил боримого и укреплял при всяком случае во время нужды, но не навсегда. Блажен, кто претерпит это, не выходя за дверь. Ибо после этого, как говорят отцы, приидет в вели­кую обитель и силу. Впрочем, не в один час и не скоро оканчивается борьба сия; и благодать не вдруг приходит и вселяется в душе, но постепенно, и одно сменяется другим; временем искушение и временем утешение; и в таком со­стоянии человек пребывает до исшествия своего. А чтоб совершенно стать чуждым сего и совершенно утешиться, не будем на то и надеяться здесь. Ибо Сам Бог благоволил, чтобы так устроялась жизнь наша здесь и шествующие пу­тем терпели это. Богу слава во веки веков! Аминь».

Из слов прп. Исаака Сирина следует удивительный вывод. Нелепо удивляться, откуда, раз Бог благ, существу­ют скорби, но наоборот, благодарить Его за них. В том-то благость Его и состоит, что Он не дает вознерадеть душе и отупеть ей в сластях и в развлечениях, ниспосылая ей скорби. Если бы не было страданий, не было бы святых, и никто бы не спасся. Но Господь, зная нашу леность и склонность к ропоту, умеряет скорби; как только увидит, что мы мало-мальски исправились. А после и совсем отнимает их. Не так, говорит св. Исаак Сирин, Бог поступает со свя­тыми, но для большей славы в будущем и для совершенного очищения от страстей казнит их непрестанно и не только не освобождает от ужасов бесовских, но и больше их попускает, взамен прибавляя избранным Своим только терпения.

Таким образом, терпение и смирение — первые лекарства при унынии. Однако, чтобы совершенно уврачевать этот недуг надо указать и на причины его возникновения в душе.

Причины уныния

Уныние нападает на человека:

1. От уединенной жизни, из которой исключены все уте­шения и общение с людьми;

2. От чрезмерных тяжелых трудов и подвигов;

3. От духовной неряшливости, небрежности, нерадения и беспечности. Речь идёт о различных «попущениях», которые человек сам себе позволяет в поступках, в молитве, в еде. Сюда входят так же продолжительные беседы со встречными и приходящими, пустословие, празднословие, а также потакание своему чревоугодию. Все эти грехи открывают душевную дверь для беса уныния, который всегда приходит не один, но в сопровождении других демонов.

4. От зависти бесовской, направленной против истинных рабов Божиих.

Средства против уныния

1. Воздержание от празднословия.

2. Посильное рукоделие.

3. Чтение Слова Божия.

4. Принудительная, терпеливо-настойчивая молитва.

5. Помышление о смерти и о будущих благах в Царстве Небесном.

Великий старец, о. Амвросий Оптинский кратко говорил:

«Скука унынию внука, а лени дочь. Чтобы отогнать ее прочь, в деле потрудись, в молитве не ленись; тогда и скука пройдет, и усердие придет! А если к сему терпения и сми­рения прибавишь, то от многих зол себя избавишь».

Печаль

«Когда злой дух печали овладевает душою, — говорит преп. Серафим Саров­ский, — тогда, наполнив ее горестью и неприятностью, не дает ей совершать молитву с должным усердием, мешает заниматься чтением Писаний с надлежащим вниманием, лишает ее кротости и благодушия в обращении с братиями и рождает отвращение от всякого собеседования. Ибо ду­ша, исполненная печали, делаясь как бы безумною и ис­ступленною, не может спокойно ни принимать благого совета, ни кротко отвечать на предлагаемые вопросы. Она убегает людей, как виновников ее смущения, и не по­нимает, что причина болезни внутри ее. Печаль есть червь сердца, грызущий рождающую его мать».

Отчего происходит печаль?

Печаль обычно есть следствие гневных помыслов или неудачи в удовлетворении какой-либо страсти. Поэтому, кто победит свои пожелания и страсти, тот навсегда изго­нит из своего сердца и печаль. Так, не печалится воздерж­ный, что не удался у него обед, и целомудренный, что не успел в неразумно задуманном непотребстве; негневливый не сокрушается, что не пришлось ему отомстить за обиду, а смиренномудрый — что лишен человеческих почестей. Нестяжательный, если и последнего лишится, горевать не будет. Почему? Потому, что «они с силою отклонили от себя пожелание всего этого, и, как одетого в броню не пронзает стрела, так бесстрастного не уязвляет печаль». (Прп. Нил Синайский)

Но со страстными людьми бывает, что иногда, как будто без всяких видимых причин, находит на них печаль. Тогда, говорит преп. Иоанн Кассиан , «по влиянию тонкого врага мы вдруг подвергаемся такой скорби, что не можем с обыч­ной приветливостью принимать посещение даже любезных лиц и родственников наших, и что бы ни было ими сказано в приличном разговоре, нам все кажется неблаговременным и лишним...»

Однако, это доказывает только то, что не всегда печаль имеет свои причины во внешних источниках. Внутри нас, глубоко в сердце заложены скрытые семена пороков, которые, как только прольется на душу дождь искушений, тотчас производят ростки и плоды печали. Поэтому нужно сказать, что если бы мы были не по внешности только бес­страстны, но на самом деле спокойны в душе, то никакие ухищрения демона печали не смогли бы повлиять на нас. Почва сердца, иссушенная постом, бдениями и молитвами, не смогла бы уже воспринять семена внушаемых бесами страстей.

Отсюда следствие: не нужно бегать от людей с целью уклониться от печали. Думать, что от простой перемены места будет легче, ошибочно. Переменив обстановку, человек переменит только причины возбуждения страс­тей. Не это нужно, а в первую очередь терпение и те вещи, о которых сейчас мы с вами поговорим.

Убийцы печали

Итак, печаль питается за счет суще­ствования страстей в человеке. Отыми у себя пристрастие к вещам, похоти, чревоугодию, и никакой печали никогда у тебя не будет. Это так сказать отрицательный метод. Но существуют так же и положительные сред­ства, в корне подсекающие эту страсть. Это

1. Молитва.

2. Милосердие.

3. Нестяжание.

4. Много помогает делу направление своего внимания на смерть и умиленное размышление о будущих благах, вечных, нескончаемых, и о тленности и скоропреходящей суете мира сего, обреченно­го на уничтожение (2 Петр. 3, 10).

5. Беседа с духовно-опыт­ными людьми так же очень помогает разгнанию печально­го настроения.

Но только не кинотеатры, супермаркеты, рестораны, гости и другие развлечения! Это называется менять беса на вельзевула.

Безрассудная печаль и огорчение при досаждении и выговоре от начальствующих и стар­ших врачуется тем же способом. Если представим себе в это время тот страшный приговор Судии, который должны мы услышать на Страшном Суде за свои скверные мысли и дела, то умертвим свою печаль и огорчение терпением и кротостию, как некиим обоюдоострым мечом.

Печаль по Бозе

«Только в одном случае надобно считать печаль полез­ною для нас, когда она возникает от покаяния в грехах, или от желания совершенства, или от созерцания будуще­го блаженства» (Прп. Иоанн Кассиан Римлянин). И в этом случае она есть драгоценное даяние Божие, и сила ее велика. «Сердце, исполненное печали о немощи и бессилии в делах телесных явных, — удостоверяет св. Исаак Сирин, — заменяет собою все эти телесные дела».

Но нужно помнить, что, «кто скорбит сердцем, а чувст­вам своим дает свободу, тот подобен человеку, который, имея единородного сына, мало-помалу закалает его собст­венными своими руками». (Прп. Исаак Сирин). Это и понятно, потому что сердце печалующееся и умиленное требует охранения, и если человек дает волю своему языку, глазам и ушам, то этим сам уничтожает болезнующую печаль по Бозе в своем сердце. Ибо Господь, по недостоинству человека, отнимает Свой дар. Поэтому-то святые и сказали: «Покаяние и частые сношения с людьми — то же, что разбитая бочка».

Святые отцы об унынии и печали

Лествица

Общежитие противно унынию, а мужу пребывающему в безмолвии оно всегдашний сожитель, прежде смерти оно от него не отступит, и до кончины его на всякий день будет бороть его. Увидев келию отшельника, (уныние) улыбается, и приблизившись к нему, вселяется подле него.

Каждая из прочих страстей упраздняется одною, ка­кою-нибудь противною ей добродетелью; уныние же для инока есть всепоражающая смерть.

Ставшим на молитву сей лукавый дух напоминает о нуж­ных делах, и употребляет всякое ухищрение, чтобы только отвлечь нас от собеседования с Господом, как обротью, ка­ким-либо благовидным предлогом.

Свяжем теперь и сего мучителя памятию о наших со­грешениях; станем бить его рукоделием, повлечем его раз­мышлением о будущих благах; и когда оно предстанет нам, предложим ему подобающие вопросы.

Итак, скажи нам, о ты, нерадивый и расслабленный, кто есть во зле родивший тебя? И какие твои исчадия? Кто суть воюющие против тебя? И кто убийца твой? Он отвечает: "В истинных послушниках я не имею, где главу подклонить; а имею для себя место в безмолвниках, и с ними живу. Родитель­ницы у меня многие: иногда бесчувствие души, иногда забвение небесных благ, а иногда и чрезмерность трудов. Исчадия мои, со мною пребывающие: перемены местопребываний, пренебре­жение повелений отца духовного, непамятование о последнем суде, а иногда и оставление монашеского обета. А противники мои, которые связывают меня ныне, суть псалмопение с руко­делием. Враг мой есть помышление о смерти; умерщвляет же меня молитва с твердою надеждою сподобиться вечных благ; а кто родил молитву, о том ее и спросите.

У злобы всегда одно и то же ухищрение — ввергать нас в уныние во время скорби, чтоб лишить упования на Господа.

Прп. Макарий Египетский

От уныния врачуют терпеливость и то, чтобы делать свое дело (несмотря на недостаток желания) со всяким самопонуждением, из страха Божия.

Прп. Нил Синайский

Матерь уныния — тщеславие.

Прп. Иоанн Лествичник

На дух уныния жалуйтесь Господу и Ангелу Храните­лю, и отбежит. Но всяко терпи благодушно.

Свт. Феофан Затворник

Молитва печального человек никогда не имеет силы восходить к престолу Божию, потому что печаль, смешанная с молитвой, не допускает молитве взойти к престолу Божию.

Дух печали подавляет молитву.

Авва Евагрий

Печаль происходит иногда от порока предшествую­щего — гнева — или рождается от неудовлетворения же­лания какой-нибудь корысти, а иногда — без всяких при­чин, располагающих к этой болезни.

Прп. Иоанн Кассиан

Искушение несносной печали и великого уныния мо­жешь уничтожить обильными слезами, благими надеж­дами и любовью к Сладчайшему Спасителю Христу.

Прп. Нил Синайский

Печаль, какую чувствуем при своих поползновениях (на грех), вменяется нам благодатно вместо чистого де­лания.

Прп. Исаак Сирин

Погрешают те, которые почитают добродетелью чрезмер­ную печаль, бывшую у них после совершения греха, не разумея, что это происходит у них от гордости и само­мнения, утверждающихся на том, что они слишком мно­го надеются на себя и на силы свои. Ибо, думая о себе, что они суть нечто немалое, они взяли на себя многое, надеясь самим справиться с тем. Видя же теперь из опы­та своего падения, что в них нет никакой силы, они изумляются, мятутся и малодушествуют, ибо видят пад­шим и простертым на земле тот сильный истукан, то есть себя самих, на который возлагали все свои чаяния и надежды. Но этого не бывает со смиренным, который на единого Бога уповает, ничего решительно доброго не чая от себя самого. Потому, когда впадает в какое-либо прегрешение, хотя чувствует тяготу этого и печалится, однако же, не мятется и не колеблется недоумениями, ибо знает, что это случилось с ним от его собственного бессилия.

Прп. Никодим Святогорец

Однажды впал я (Иоанн Мосх) в великую тоску и, придя к святому Макарию Александрийскому, сказал ему: «Авва Макарий! Что мне делать? Смущают меня помыслы, говоря мне: «Ты ничего не делаешь здесь, ступай отселе». Святой старец отвечал: «Скажи своим помыс­лам: «Для Христа я стерегу стены».

Лавсаик

Демон уныния в продолжение пятидесяти лет не отступал от аввы Феодора и аввы Лукия Еннатских, вну­шая им всякие помыслы неприязни к выбранному для спасения месту (в пустыне). И все это время они легко эти помыслы побеждали и обыкновенно говорили: «После этой зимы мы перейдем отсюда». А когда опять наступало лето, говорили: «Как пройдет это лето, мы уйдем отсюда». Так делали незабвенные отцы во всю свою жизнь.

Достопамятные сказания

Один старец жил в пустыне за две мили (2000 шагов) от воды. Однажды, пойдя почерпнуть воды, впал в уныние и сказал: «Какая польза в этом труде? Пойду, поселюсь ближе к воде». Обратившись назад, он вдруг видит кого-то, идущего за ним и считающего шаги его. Старец спросил: «Ты кто?» — «Я — ангел Господень, — отвечал тот, — я по­слан исчислить шаги твои и воздать тебе награду». После сего святой, воодушевившись, отнес свою келью еще далее — на пять миль от воды.

Древний Патерик

В заключение нашей беседы тем, которые приходят в уныние от шума помыслов, внушающих, что грехов и страстей у них — необозримое поле, поросшее терновником, а сил для подвигов нет, можно привести в назидание рассказ прп. старца Амвросия: «Ехал мужик по базару. Вокруг него толпа народу, говор, шум. А он все на свою лошадку: но-но! но-но!.. Так помаленьку, по­маленьку и проехал весь базар. Так и ты, что бы ни говори­ли помыслы, все свое дело делай — молись!»

Тема: Зависть.

Одно из самых точных определений зависти дал свт. Василий Великий: «Зависть есть скорбь о благополучии ближнего». Начало зависти – гордость. Гордый не может терпеть, чтобы кто-нибудь был выше его и был в благополучии, поэтому негодует о возвышении его. Смиренный человек завидовать не может, ибо видит и сознает свое недостоинство, других же признает более достойными. Все грехи имеют целью какую-нибудь собственную выгоду; например, гордый хочет прославиться, сребролюбец ищет богатства, обжора хочет насытиться, беззаботный желает успокоиться, блудник стремится к сладострастию, яростный хочет отомстить. Но зависть ищет не добра для себя, а зла для ближнего. Завистливый хотел бы видеть славного бесчестным, богатого – убогим, счастливого – несчастным. Вот цель зависти – видеть, как завидуемый из счастья впадает в бедствие. С другой стороны, все смертные грехи доставляют какое-нибудь наслаждение, какую-нибудь радость тому, кто их творит; например, гордый радуется своей славе, сребролюбец – своему богатству, чревоугодник радуется при виде вкусных кушаний, ленивый рад праздности, блудник увлекается похотливостью, злобный удовлетворяется мщением врагу. А зависть не только не приносит тому, кого она обуяла, никакого наслаждения, никакой радости, а наоборот – печаль, и печаль непреодолимую. Таким образом, подлинно зависть есть печаль из-за благополучия ближнего.

Итак, зависть - страсть, которая из всех прочих грехов наиболее печальна и безотрадна, потому что она одновременно и вина, и наказание для того, кто её имеет. Свт. Григорий Богослов говорит: "Зависть из всех страстей наиболее несправедлива и вместе справедлива. Несправедлива потому, что преследует всех хороших, и справедлива потому, что распаляет имеющих ее. Не так сильно ржа точит железо, на котором она находится, ехидна, когда рождается, так сильно не терзает когтями чрева матери, как сердце завистливого поедается завистью, как мучится и терзается его душа в этой жизни и в будущей». По своей муке эта страсть справедлива, ибо мучит тех, кем обладает. Но когда зависть начинает вредить ближнему, она причиняет людям великие бедствия.

Вспомним. Не довольствовался высший ангел своим положением, завидовал Богу и был свержен с неба. Не довольствовался первый человек Адам тем, что был в раю, пожелал стать «яко бози», и был изгнан из рая. Зависть породила причину первого человекоубийства, а потом и Богоубийства. По зависти Каин убил Авеля, братья продали Иосифа в Египет, Саул искал убить Давида, книжники и фарисеи распяли Господа Иисуса Христа.

Я не случайно включил зависть в изучаемый список грехов, хотя зависть рассматривается как смертный грех только в католической аскетике. Порой кажется, что двигателем современной экономики является не реклама, а именно зависть, которую реклама транслирует через СМИ. Например, в рекламе говорится, что, когда у тебя будет эта вещь, все будут тебе завидовать, «подруги умрут», а «одноклассники лопнут» от зависти». Реклама вообще играет главным образом на человеческих страстях.

Одна из крупнейших американских компаний по производству графических ускорителей и процессоров (в основном это индустрия компьютерных игр) называется NVIDIA. Очень похоже на аллюзию с латинским термином invidia – зависть. Действительно, основным условием не только процветания, но и просто самого существования современных корпораций являются постоянно нарастающие продажи продукции. Во-первых, вещь не должна служить долго. Во-вторых, люди должны покупать новые продукты. Как заставить их сделать это? Ответ прост. Зависть транслируется через рекламу, через телевидение, через пропаганду успешного образа жизни, через киноиндустрию, через формирование вкусов, через шоу- бизнес, через популярных певцов и актёров. В общем, через всё. Людей не учат не то, что бы довольствоваться малым, но и своим. Целью жизни становится работа, как средство добывания, денег, а потом покупать, покупать, покупать….

Детская зависть является настоящим бичом современности. В школе существует очень ощутимое социальное расслоение, и ребёнок, который видит у своих одноклассников дорогие мобильники, компьютеры, плееры, чаще всего приходит домой и требует у родителей таких же вещей. Не все родители имеют мудрость утешить ребенка, тем более удовлетворить его желания. В обществе тотального потребления таких проблем почти не избежать.

Каковы же признаки этой болезни? «Когда случится с ближним что-либо неприятное,- говорит свт. Иоанн Златоуст,- тогда за­вистник покоен и весел, почитая чужие несчастья своим счастьем, а благополучие других своим злополучием, и ищет не того, что ему могло быть приятно, но того, что ближнего может опечалить». Там, где зависть – там нет любви. Собственно говоря, зависть – это диавольское состояние души, лишающее человека добродетели. Зависть является величайшим злом для человека. Как ржавчина разъедает железо, так зависть – душу, в которой живет она. От нее страсть к славе, к стяжанию, от нее властолюбие и сребролюбие. «…Где зависть и сварливость, там неустройство и все худое» (Иак. 3, 16). «Зависть порождает споры. Откуда у вас вражды и распри – не отсюда ли завидуете и не может достигнуть», – говорил Иаков, брат Господень.

Человек часто считает, что достоин чего-то, а другой – нет. В сущности это зависть. Зависть – это желание иметь то, что есть у другого. Поэтому в основе зависти всегда лежит зависимость от чего-то, от чьей-то воли, от чего-то благополучия. Зависть появляется при наличии чего-то где-то. На пустом месте зависти не бывает. А вот когда пояляется что-то, вместе с ним возникает и эта зависимость. Самое печальное, что человек этого чаще всего не осознает, и начинает вдруг видеть кругом несправедливость, а на самом деле просто испытывает в своем сердце зависть. Справедливость – понятие очень сложное. Есть понятие правды человеческой, а есть правда Божия. Но правда человеческая – как говорится в молитве ''руб поверженный'', ничто пред Богом. Зависть порождает неприязнь. Человек, когда завидует, начинает искать изъяны в другом. Он не может прямо сказать, но чувствует, что что-то не так и пытается оправдать свое чувство. Зависть потому черная, потому что пытается очернить других. Это и понятно. Тогда легче не хотеть иметь того, что есть у других. Помните, как в басне Ивана Андреевича Крылова лисица говорит о винограде, который не смогла достать: «Да зелен еще». Если у человека есть любовь к одному, то на основании этого чувства он и к другим старается проявлять любовь. К несчастью, страсть имеет такое же действие: если человек завидует одному , то он и другим завидует: ему кажется, что он один несчастлив, а вокруг все счастливые. Это начинает проявляться и в речи: «Кругом одни негодяи», «понаехали тут», «кругом одни дураки»… Начинает с одного, а потом и весь мир возненавидит. Это свойство страсти. Именно поэтому запрет на зависть внесен в перечень десяти заповедей Моисея, поскольку он предполагает убеждение в несправедливости установленного Богом порядка и мироустройства:

Не желай дома ближняго твоего;
не желай жены ближняго твоего,
ни поля его, ни раба его, ни рабыни его,
ни вола его, ни осла его, ни всякаго скота его,
ничего, что у ближнего твоего (Исход 20:17).

Каким образом врачуемая зависть? Прежде всего человек должен остановиться и подумать, не было ли у него чувства недовольства какими-то людьми в последнее время. Необходимо искать в себе зависть не по названию, а по ее плодам, корням и веткам. Недаром в Евангелии говорится о человеке, который ищет сучок в глазе брата, не видя в своем собственном бревна. Что такое бревно – это ствол. А сучок – всего лишь ответвление от ствола. Так вот ствол – это страсть. Мы видим в других то, что есть в нас, что касается и задевает нас самих. Здесь хочется привести одно очень интересное наблюдение. Классическим примером зависти является Моцарт и Сальери. Задумаемся почему Моцарт позволил себя убить? Даже самый неискушенный школьник, взявший в руки «Маленькие трагедии» впервые, легко догадается с первых страниц к чему дело клонится. Школьник догадывается, а вот гений Моцарт – нет. Он доверчиво, с какой-то необъяснимой фатальность, движется к финалу. Не видит и не слышит угрозы. С одной стороны, как гений, человек тонкий, чуткий, он предчувствует близость смерти. А с другой – он не видит, что смерть может исходить отсюда. Почему? По какой причине он не опознает зависть? Очень просто – потому что она ему не знакома. Он никогда не знал ее в себе, она никогда не входила в его сердце, и уж тем более не сжигала его адским огнем. Он просто не знает, что это такое. Поэтому Моцарт и не чувствует сигналы об опасности, идущие от Сальери. Поэтому он спокойно садиться «вкушать с завистником». И даже тогда, когда, казалось бы, уже не Сальери, а сама зависть сидит напротив, он не принимает в свою душу этот грех – даже на уровне узнавания. Не увидев опасности, не распознав ее, Моцарт дает себя отравить и умирает. В той или иной степени зависть свойственна всем нам. И не только одна зависть. Это первейшее и важнейшее осознание. А потому нам с вами нужно стараться помнить слова мытаря, который стоял у входа и не смел глаз поднять к Богу, а только ударял себя в грудь и говорил: «Боже, милостив буди мне грешному». Что значит эта молитва? Она значит, что человек понимает свою ответственность за грех перед Богом и не считает себя достойным чего- либо в жизни, а только просит Бога о милости. В таком сердце зависти не где удержаться. Здесь не лишне будет снова повторить слова прп. Аввы Исайи Отшельника: «Не давай сердцу твоему увериться, что прощены тебе гре­хи твои, и упокоишься». Таким образом, смиренномудрие - первое врачевство зависти.

С другой стороны, очень помогает делу мысль о том, что многие великие перед Богом люди не имели, а иногда и сознательно лишали себя, богатства, славы, почестей и здоровья. В этом они обретали великую свободу. В этом состояло их благородство и в этом они находили для себя мужество презирать мир и всё яже в нем. И нас с вами Господь да сподобит этой чести!

Святые отцы о зависти

Зависть — это порча жизни, поругание природы, враж­да против того, что дано нам от Бога, противление Богу.

Свт. Василий Великий

Кто имеет зависть, тот не может стяжать смиренно­мудрия.

Сщмч. Киприан Карфагенский

Страшная отрава — зависть и соперничество: от них родятся оклеветание, ненависть и убийство.

Прп. Ефрем Сирин

Завидующий успехам брата своего отлучает себя от веч­ной жизни, а содействующий брату будет сообщником его и в вечной жизни.

Прп. Ефрем Сирин

Плач и стенай, рыдай и моли Бога научить относиться к зависти как к тяжкому греху и каяться в нем. Если так поступишь, то вскоре исцелишься от этого недуга.

Свт. Иоанн Златоуст

Нет ничего хуже зависти и злобы. Через них смерть вош­ла в мир. Когда диавол увидел человека в чести, то не вынес его благоденствия и сделал все, чтобы погубить его.

Свт. Иоанн Златоуст

Зависть остановить можешь, если станешь сорадоваться радости того, кому завидуешь, и вместе с ним печалить­ся о том, о чем он печалится.

Прп. Максим Исповедник

Зависть происходит от гордости и, вместе, от нерадения к исполнению должного. Каин понерадел принести избранную жертву Богу. А когда Бог за такое нерадение презрел его жертву, а усердную и избранную жертву Авеля принял, тогда он, объятый завистью, решился убить и убил праведного Авеля. Всего лучше... стараться истреблять зависть в самом начале смиренною молитвою и смиренною исповедию и благоразумным молчанием

преп. Амвросий

Зависть вначале обнаруживается неуместною ревностию и соперничеством, а затем рвением с досадою и порицанием того, кому завидуем.

преп. Амвросий

И какой это червь для души, какой яд для помыслов, какая ржавчина для сердца - ревновать доблесть или счастье другого, то есть ненавидеть в нем или собственные его заслуги, или благодеяния Божии, обращать в свое зло благо других, мучиться благополучием знатных людей, славу других делать для себя казнью и к сердцу своему приставлять как бы неких палачей, к помыслам и чувствам своим приближать мучителей, которые терзали бы их внутренними мучениями. Не радостна для таковых пища, и питье не может быть приятным, они постоянно вздыхают, стонут, скорбят. И как ревность никогда не оставляет завидующего, то сердце, днем и ночью обладаемое ею, терзается беспрерывно.

Свщмч. Киприана Карфагенский "О зависти и ревности"

И чем более обстоятельства благоприятствуют тому, на кого обращена зависть, тем более завидующий возгорается пламенем зависти. Отсюда - угрюмый вид, суровый взгляд, бледное лицо, дрожащие губы, скрежет зубов, свирепые слова, неистовые ругательства, руки, готовые на убийства и, хотя свободные на время от меча, но вооруженные бешеной завистью, бешеной ненавистью. Поэтому-то Дух Святой говорит в псалмах: "Не ревнуй спеющему в пути своем", и еще - "назирает грешный праведного и поскрежещет нань зубы своими, Господь же посмеется ему зане прозирает яко приидет день его".

Свщмч. Киприана Карфагенский "О зависти и ревности"

Назад в раздел